Секретное досье
Шрифт:
– Видите ли, это не просто дело о переметнувшемся биохимике, – пояснил он.
– Переметнувшемся? Я думал, что Сойка специализируется на высококачественных похищениях.
– Угон! Похищения! Все это гангстерская болтовня. Вы начитались газет, вот в чем ваша беда. Вы хотите сказать, что они проведут его через таможню и паспортный контроль в сопровождении двух типов с тяжелыми подбородками, которые держат правые руки в карманах пальто? Нет. Нет. Нет. – Три «нет» он произнес мягко, сделал паузу и добавил еще два. – …это не просто эмиграция нашего маленького химика, – Долби очень похоже передразнил фармацевта из Бутсовской аптеки, – который, возможно, годами продавал им информацию. На
– Думаю, добились бы, – ответил я. Ему так понравился мой ответ, что он перестал играть с сигаретой и закурил ее в приливе энергии. Вдохнул дым, затем попытался выдохнуть его через нос. Поперхнулся. Лицо у него покраснело. – Подать вам стакан воды? – спросил я, и его лицо побагровело. Должно быть, я нарушил драматичность момента.
Долби отдышался и продолжил:
– Теперь вы видите, что это нечто большее, чем обычное дело, это – испытание.
– Предвижу надвигающиеся иезуитские оправдания.
– Вот именно, – со зловещей улыбкой промолвил Долби. Ему нравилось, чтобы его принимали за злодея, особенно если это можно было проделать на основе школьных знаний. – Помните девиз иезуитов? – Он всегда с удивлением обнаруживал, что я вообще читал какие-то книги.
– Цель оправдывает средства, – ответил я.
Долби улыбнулся и сжал переносицу большим и указательным пальцами. Я очень порадовал его.
– Если это доставляет вам такое удовольствие, – сказал я, – мне жаль, что я не могу привести изречение на ломаной латыни.
– Ничего, ничего, – успокоил меня Долби. Он повернул свою сигарету в сторону, меняя направление и угол подъема, пока я не оказался в поле его зрения. Заговорил медленно, тщательно произнося каждый слог: – Пойдите и купите для меня этого Ворона.
– У Сойки?– У любого, кто им владеет, – я человек либеральный.
– Сколько я могу потратить, папочка?
Со страшным треском он на дюйм придвинул свой стул к столу.
– Послушайте, на каждый пункт статьи находится несокрушимое возражение. – Последовал горький смешок. – Забавно, правда? Я помню, как в июле прошлого года попросил министерство внутренних дел закрыть на один час аэропорты. Список оговорок, который они нам представили… Но когда кто-нибудь проскальзывает сквозь их дырявые руки и им предстоит ответить на ряд неприятных вопросов, все можно. В любом случае Сойка – парень сообразительный, он поймет, что происходит, подержит этого Ворона на льду с неделю, а затем переправит его, когда все успокоится. Если мы тем временем сделаем ему достойное предложение… – Долби замолчал, переключив свой мозг на повышенную передачу, – скажем, восемнадцать кусков. Мы заберем его, откуда Сойка скажет, – не задавая никаких вопросов.
– Восемнадцать тысяч? – повторил я.
– Можете повысить до двадцати трех, если будете уверены, что они действуют честно. Но на наших условиях. Оплата после доставки. Через швейцарский банк. Никаких наличных,
– Ясно, – сказал я, внезапно почувствовав себя очень маленьким и молодым, отправленным на задание и сомневающимся в том, что способен выполнить его. Если у них в УООК(П) это обычная работа, они заслуживают своих высоких окладов и представительских расходов. – Мне начать с установления местонахождения Сойки?
Глупый вопрос, но я отчаянно нуждался в инструкциях.
Долби хлопнул ладонью. Я снова сел.
– Уже сделано, – сказал он. Повернул переключатель на своей трещалке. Снизу донесся искаженный электроникой голос Элис.
– Да, сэр, – произнесла она.
– Что делает Сойка?
Последовала пара щелчков, и голос Элис снова вернулся в кабинет:
– В двенадцать десять он находился в кафе «Ледерер».
– Спасибо, Элис.
– Снять наблюдение, сэр?
– Пока нет, Элис. Я скажу вам когда. – Мне он сообщил: – Ну вот, готово. Отправляйтесь.
Я затушил сигарету и встал.
– Два момента на прощание, – сказал Долби. – Я разрешаю вам тысячу двести в год представительских расходов. И, – он помолчал, – не связывайтесь со мной, если что-то пойдет не так, ибо я не пойму, о чем вы, черт возьми, говорите.
2
Водолей (20 января – 19 февраля). Хорошее начало для новых деловых возможностей в необычной обстановке, которая дает шанс рискнуть.
Я пошел по Шарлотт-стрит к Сохо. Было январское утро из тех, когда солнце обнажает грязь, не поднимая температуры. Вероятно, я искал предлог отложить начало: приобрел две пачки «Галуаз», быстро опрокинул стаканчик граппы с Марио и Франко в «Террацце», купил «Стейтсмен», нормандского сливочного масла и чесночной колбасы. Девушка в магазине деликатесов была маленькой, темноволосой и весьма аппетитной. Мы уже много лет флиртуем через прилавок с моцареллой. И на сей раз снова обменялись предложениями, которыми ни одна из сторон не воспользовалась.
Как я ни тянул, но к 12.55 все еще сидел в кафе «Ледерер». «Лед» – это одна из кофеен в континентальном стиле, где кофе подают в стаканах. Клиенты, в основном считающие себя постоянными посетителями, принадлежат к числу заискивающе-грубых личностей с искусственным загаром, у которых есть полдюжины глянцевых фотографий 10 на 8 дюймов, агент и больше времени, чем денег.
Сойка сидел там – кожа, как отполированная слоновая кость, поросячьи глазки и буйная растительность на лице. Вокруг меня отскакивали рикошетом фразы светской болтовни, разрушающие репутации.
– Она великолепна в маленьких ролях, – говорила особа с крашеными волосами дорогого рыжевато-розового оттенка, и люди сыпали именами, использовали сокращенные до одного слова названия спектаклей Вест-Энда и пытались уйти, не заплатив за кофе.
Затылком большой головы Сойка касался красных тисненых обоев между объявлением, в котором клиентам не советовали рассчитывать на молочный крем в пирожных, и другим – предостерегавшим их от распространения карточек тотализатора. Сойка, разумеется, увидел меня. Он оценил мое пальто и девицу с розовыми волосами одним движением века. Я ждал, чтобы Сойка провел указательным пальцем правой руки по брови, и не сомневался, что он это сделает. Он сделал. Я никогда не видел его раньше, но знал от движения пальца до манеры бочком спускаться по лестнице. Я знал, что он заплатил по шестьдесят гиней за каждый из своих костюмов, кроме фланелевого, который по какому-то таинственному ходу мыслей портного обошелся ему в пятьдесят восемь с половиной. Я знал о Сойке все, кроме того, как попросить его продать мне биохимика за 18 000 фунтов стерлингов.