Секретное оружие
Шрифт:
— Что вы делаете?! — захлебывался беглец. — Меня же арестуют… Неужели вы не понимаете?!
— Господин Ласло Деменц! — поторопил Джергер венгра, вручившего пакет. — У нас мало времени.
Господин Ласло Деменц торопливо забрался в самолет.
Второй беглец бросился вслед за ним.
— Мы же друзья, друзья! — жалобно приговаривал он, цепляясь за дверцу самолета.
— Отойдите, — приказал ему Джергер.
— Нет! Нет! Как вы не понимаете, нас ищут, меня сегодня же найдут…
Его невозможно было отогнать. Джергер стукнул его рукояткой пистолета
За проведение этой операции Джергер получил вторую благодарность.
— Для вас это был, так сказать, тренировочный полет, — сказал ему начальник отдела. — Мы хотели проверить, насколько вы исполнительны и несентиментальны.
Два года спустя Джергер посетил Советский Союз в качестве туриста. Ему не дали никаких явок, никаких поручений.
— Привыкайте, — сказали ему. — Это поле ваших дальнейших действий.
Джергер не без удовольствия путешествовал по большой интересной стране. Русские относились к нему дружественно, и сам он относился к ним так же. Они говорили, что не хотят войны, и он говорил, что тоже не хочет войны. Он и в самом деле не хотел войны, он только хотел, чтобы люди в этой стране жили победнее, а сама страна была послабее. Тогда крупные фирмы смогут подчинить себе экономику этой страны. Равенство — плохая основа для торговли, надо иметь возможность заставлять противную сторону покупать не то, что ей нужно купить, а то, что вам нужно продать. Он ездил по России и запоминал все ее особенности…
По возвращении на родину Джергера опять засадили за изучение русской прессы.
Он добросовестно корпел над газетами и ждал своего часа…
И час пробил: Джергера вызвал Нобл… Сам Джозеф Нобл, который все знал и все мог. Исподтишка говорили, что его побаивается сам президент.
Может быть, это было даже хорошо, что такая большая власть сосредоточена в руках такого симпатичного и добродушного джентльмена!
Общительный и доступный, он с самыми незначительными сотрудниками своего ведомства держался на короткой ноге. Он с готовностью обсуждал любую идею и не высмеивал ее автора, если идея оказывалась несвоевременной или даже нелепой. Он любил играть в гольф и не сердился, когда его обыгрывали. Иные сотрудники обращались к нему даже со своими денежными затруднениями, и если сотрудник, по мнению Нобла, был человек стоящий, его не оставляли в беде…
Однако его сотрудники знали и другого Нобла — неумолимого мистера Нобла, знали и остерегались попасть в немилость к старику, а некоторые предпочитали вообще держаться от него подальше. Случалось, что люди, привлекшие вдруг внимание мистера Нобла, исчезали так, точно они никогда и не рождались! Достаточно было президенту, королю или шейху какой-либо страны в Латинской Америке или на Востоке проявить самостоятельность, ставящую под угрозу интересы представляемого им государства, как там немедленно возникали заговоры, мятежи и перевороты, к которым сам мистер Нобл, казалось, не имел никакого отношения.
Но большинство сотрудников SSI любили старика и звали за глаза Отцом Чарльзом. Это прозвище пошло от отца Чарльза — деревенского священника, о добродетелях которого любил распространяться мистер Нобл, вспоминая о своем детстве.
И вот наступил наконец момент, когда Роберт Джергер понадобился мистеру Ноблу.
О, далеко не все удостаивались получить служебное задание непосредственно от самого Нобла. Вызов к нему часто становился поворотным пунктом в судьбе сотрудника.
— Проходите, проходите, мистер Джергер, — сказала ему секретарша, не отрываясь от работы. — Патрон ждет.
Джергер осторожно открыл дверь. Отец Чарльз сидел не за письменным столом, а в зеленом кожаном кресле с подставкой для ног, стоявшем у голой стены, на которой висел лишь древний негритянский щит, обтянутый медно-бурой гиппопотамьей кожей.
— А, Робби? — приветливо произнес шеф, точно Джергер приходится ему близким родственником. — Рад видеть вас…
Седой, коротко подстриженный, с добрыми зеленоватыми кошачьими глазами, в очках без оправы, с упрямым подбородком, Нобл походил на профессора Гарвардского университета.
Конечно, Джергер знал мистера Нобла в лицо, его фотографии то и дело появлялись на страницах газет и журналов. Джергер не раз присутствовал на совещаниях, которые проводил Нобл, но так вот, с глазу на глаз, он разговаривал со своим шефом впервые.
— Дайте-ка мне вон ту книжку, Робби… — Прямо на полу у ног Нобла валялось несколько книг. — Мне тут надо кое-что посмотреть.
Джергер повиновался.
На полированном письменном столе лежало несколько папок, стояли бутылка с минеральной водой и флакон с желудочными таблетками. На стене против стола висела карта мира, на ней черным пунктиром были нанесены какие-то линии. У другой стены стоял узкий стол, на котором поблескивала металлическая модель подводной атомной лодки и громоздились в беспорядке книги и коробки для табака.
Нобл полистал поданный томик, отбросил его обратно на пол и, легко встав с кресла, направился к письменному столу.
— Садитесь, Робби, — пригласил он Джергера. — Что там у вас, рассказывайте.
— А что вас интересует, мистер Нобл? — неуверенно осведомился Джергер. — Я сижу на русских газетах, мистер Нобл.
— Знаю, знаю, мой мальчик, — сказал тот с обычным добродушием. — Но сегодня мы не будем говорит ь о газетах. Сегодня мы будем говорить о том, о чем газеты не пишут.
Нобл взял со стола трубку, сунул в рот и, не закуривая, пососал мундштук.
“Сегодня, именно сегодня решится моя судьба”, — подумал Джергер. Обычно невозмутимый, он вдруг почувствовал сильное волнение. Он полез в карман за платком, чтобы вытереть внезапно вспотевшие ладони.
— Закуривайте, Робби, — предложил Нобл и пожаловался: — Мне врачи не разрешают курить.
— Благодарю, — сказал Джергер. — Я не курю.
— Верно, — вспомнил Нобл. — “Не пью и не курю”. Мы придерживаемся одних взглядов. Но все-таки я, должно быть, послабее…
Он испытующе посмотрел на Джергера.