Секретные бункеры Кёнигсберга
Шрифт:
На переезде машина простояла минут двадцать, пока мимо не проследовал на медленном ходу состав из пассажирских вагонов, подножки которых были буквально облеплены беженцами. Они стояли у многочисленных дверей, судорожно вцепившись в поручни, держась за выступы открытых окон. Наиболее решительные взгромоздились на крыши вагонов, другие — сгрудились, балансируя на сцепках… Маневровый паровоз, испуская клубы дыма и пара, подавал протяжные и хриплые гудки. На фоне заснеженных полей и голых кустов этот поезд, состоящий из ярко-зеленых вагонов рейхсбана, казался призрачным видением, неизвестно откуда появившимся и неизвестно куда исчезнувшим. От переезда до имения было около километра.
Машина генерала обогнала колонну из четырех автофургонов, во главе которой ехал бронетранспортер, а позади —
Совещания у гаулейтера с предыдущего вечера стали проводиться в подземном бункере, примыкавшем к подвалу дома Коха. После того как части Красной Армии вышли на ближние подступы к Кёнигсбергу и начали массированный артобстрел города, постоянно находиться в доме было уже небезопасно.
Подвалы у дома Коха были как будто специально приспособлены для того, чтобы обустроиться там в случае необходимости: пять больших комнат с узкими зарешеченными окошками у потолка, кухня, душевая комната и ватерклозет, сверкающие керамической плиткой. Попасть в подвал можно было из дома или через небольшой тесный коридорчик с массивной железной дверью прямо с улицы, спустившись по ступенькам в небольшое углубление у фундамента дома. Из подвала длинный тоннель вел в бункер, расположенный к северу от дома. Построенный несколько месяцев назад во время мероприятий по реализации уже упомянутой мной Егер-программы, бункер был оснащен современными устройствами жизнеобеспечения: громадным водогрейным котлом фирмы «Шеффер & Валькер», системой приточной вентиляции и электрогенератором, обеспечивающим автономное функционирование всех устройств. В одном из помещений был оборудован узел связи, имеющий прямые телефонные каналы с гауляйтунгом НСДАП на Егерхофштрассе, зданием правительства на Миттельтрагхайм и комендантом города генерал-лейтенантом Шиттнигом. С помощью шифрованной связи Кох мог оперативно связаться с правительственными учреждениями и военным руководством рейха.
Эрих Кох ждал приезда генерала. В ярко освещенной комнате подземного бункера Ляш застал гаулейтера, его заместителя Гроссхерра, начальника полиции Восточной Пруссии группенфюрера СС Редисса, руководителя отдела СД в Кёнигсберге бригадефюрера Раша и крайслейтера Вагнера, которые сидели за столом. Перед ними лежала оперативная карта с нанесенной на нее обстановкой. Кох без предисловий сообщил генералу, что сегодня днем у него состоялся телефонный разговор с фюрером, который интересовался личностью Ляша, его способностями военачальника, его моральным духом и преданностью идеям национал-социализма, а главное — решимостью сражаться до последнего солдата. Делая упор на такие качества генерала как инициативность и изрядный боевой опыт, Гитлер предложил назначить его комендантом «крепости Кёнигсберг» и возложить на Ляша всю полноту военной власти в городе и ответственность за боевые действия на данном участке фронта. Кох испытующе посмотрел на генерала. «Эти „золотые фазаны“ теперь готовы все взвалить на военных и не скупятся на назначения», — с раздражением подумал Ляш, но гаулейтеру ответил о своем согласии занять этот пост и готовности исполнить долг «перед родиной и фюрером».
Началось детальное обсуждение сложившейся обстановки. С вступлением Ляша в должность коменданта крепости, в его полное подчинение передавались все части, дислоцированные в городе или непосредственной близости к нему: 1, 61, 69 и 367-я пехотные дивизии, 548-я и 561-я дивизии фольксгренадеров, 5-я танковая дивизия под командованием генерал-майора Липперта, саперные крепостные части полковника Бургера, отдельные пехотные, саперные, зенитные, разведывательные и танковые подразделения, в частности, 505-й батальон тяжелых танков «тигров».
Однако в Кёнигсберге находилось кроме того восемь батальонов фольксштурма и несколько команд Имперского трудового фронта, насчитывающих в общей сложности свыше десяти тысяч человек, — шестнадцатилетних юнцов и стариков, многим из которых перевалило за семьдесят. Эти части подчинялись политическому
213
Так в конце войны в гитлеровской Германии в обиходе называли части фольксштурма — народного ополчения.
Продолжать разговор не имело смысла, и Ляш, попрощавшись кивком головы с присутствующими, быстро вышел из помещения. Рослый эсэсовец проводил его к выходу из бункера. На улице стало темно, но снег, покрывающий землю, делал хорошо различимыми окружающие постройки имения и грузовики с работающими моторами, которые стояли поодаль. Ляш обратил внимание на то, что задний борт одного из них был открыт, рядом суетились солдаты и толстяк-фельдфебель.
Он, подсвечивая себе карманным фонариком, сверял маркировку на ящиках с каким-то списком и делал пометки в блокноте.
«Крысы готовятся бежать с тонущего корабля и прячут награбленное», — пришло на ум генералу. Он круто повернулся и зашагал по скрипящему снегу к стоявшей у контрольно-пропускного пункта машине. Вдали слышался гром артиллерийской канонады. Далеко, в стороне Нойхаузена виднелись всполохи зарева — это горели аэродромные сооружения — там уже были русские. Немецкие саперы, отступая, подорвали резервуары с авиационным топливом и склады боеприпасов.
Из книги Отто Ляша «Так пал Кёнигсберг».
Штуттгарт, 1959 год
«…Это сообщение я получил в утренние часы 28 января. В нем говорилось следующее: „С этого момента Вы назначаетесь командующим кёнигсбергскими оборонительными сооружениями и крепости Кёнигсберг“… Таким образом, я стал четвертым и последним комендантом крепости Кёнигсберг после того, как три моих предшественника в течение четырех последних недель были смещены по тем или иным соображениям личного характера».
Ящики, лежащие в кузовах трех грузовиков, на которые обратил внимание Ляш, имели маркировку черной краской. Может быть, на верхней крышке каждого из них кроме трехзначных цифр через трафарет были нанесены буквенные индексы «MWR», «UKI», «UKCH», «OLE»… а через дробь одни и те же буквы — «ES»? Так обычно маркировались подразделениями «Айнзатцштаба рейхслейтера Розенберга» ящики с ценностями, награбленными нацистами на оккупированной советской территории — в Белоруссии, на Украине, в Эстонии… и направленные в штаб реквизиций и просмотра, расположенный в Берлине.
Вероятнее всего, указанный груз в Берлин все-таки не попал, тем более что очень скоро Кёнигсберг был блокирован с суши войсками Третьего Белорусского фронта, а вывоз его из города морским путем через порт Пиллау был крайне проблематичен, так как активные действия советской авиации и подводных лодок на Балтике практически парализовали эвакуацию, а после потопления 30 января «Вильгельма Густлова» вселили в нацистскую верхушку Восточной Пруссии суеверный страх [214] .
214
«Вильгельм Густлов» — морской лайнер фашистского гражданского флота, построенный в 1938 году и потопленный в Данцигской бухте 30 января 1945 года советской подводной лодкой «С-13» под командованием капитана 3-го ранга А. И. Маринеско.