Секретный архив Шерлока Холмса [антология]
Шрифт:
Он поморщился, словно не испытывал радости от встречи с нами, но кивнул нам обоим.
— Мистер Холмс, доктор Уотсон, должен признать, что время, проведенное в этих стенах, ничем меня не обогатило.
— Значит, вы прибыли сюда еще до взрыва, Лестрейд? — спросил я.
Мой вопрос заставил его поморщиться еще сильнее.
— Да, но от этого не было никакого толку.
Я редко видел инспектора в столь дурном настроении.
— Вы ничего не могли поделать, — отозвался Холмс. — Очевидно, карета появилась
— Это была не карета, а тележка с яблоками без всяких лошадей, — вежливо поправил джентльмен в мундире. — Неожиданно у ворот появилось человек шесть-семь, подтолкнули тележку к воротам и тут же скрылись.
Холмс кивнул, как будто ожидал услышать именно это.
— Так обычно они и делают. Если мне не изменяет память, аналогичный случай в Белграде произошел всего три месяца назад.
— Значит, вам известно о взрыве в Белграде? — удивился полковник, явно восхищенный его осведомленностью. — Там посольство не получило предупреждения, и ему был причинен куда больший ущерб.
Холмс оглядел улицу и нахмурился.
— Не думаю, что эта попытка останется единственной. Следующая может оказаться куда более изощренной. — Он повернулся к человеку в мундире. — Я должен переговорить со всеми, находящимися в посольстве.
На сей раз полковник перестал улыбаться.
— Боюсь, что это невозможно.
— Уверяю вас, я — воплощение скромности, — настаивал Холмс.
— Ваша репутация в этом отношении известна всем, — кивнул полковник. — Но, к сожалению, это ничего не значит для великого герцога.
— Охотно верю, — вмешался Лестрейд. — Со мной он просто не пожелал разговаривать!
Полковник Гельтхельм кивком подтвердил заявление Лестрейда.
— Герцог обосновался в посольстве, чтобы дистанцироваться от неприятностей на родине. К тому же он бережет свое время.
— Даже если его жизнь в опасности? — недоверчиво спросил я.
— Увы, герцог тяжелый человек. С государственными делами он обходится весьма бесцеремонно, ничто не может нарушить его распорядок.
— Возможно, — заметил мой друг, — нам удастся обойти это препятствие.
Голос Холмса пробудил меня от размышлений.
— Вы ведь помните, как мы покинули посольство, Уотсон. Я связался с полковником Гельтхельмом, и он обещал нам помочь.
В который раз планы Холмса оказались за пределами моего понимания.
— Помочь? Чем?
— Сегодня в посольстве чаепитие, на котором появится баронесса.
— Вы имеете в виду, что отправитесь туда один, переодетый женщиной? — Зная, что подобный метод не чужд Холмсу, я счел это в данном случае неразумным по многим причинам. — Ведь неизвестно, как именно ван Зумман нанесет следующий удар!
— Вот именно, Уотсон! Поэтому я и шагу не сделаю без вас.
— Вы хотите взять меня с собой? — Очевидно, мне суждено постоянно удивляться Холмсу.
— Может же баронесса привести с собой личного врача! — Холмс поднялся и, улыбаясь, разгладил юбку.
Поэтому я вновь оказался у ворот посольства, на этот раз в компании баронессы фон Штуппель.
Я решил для большей уверенности в успехе думать о Холмсе как о баронессе. Как напомнил мне Холмс, наша главная цель — помешать ван Зумману совершить еще какое-нибудь преступление. Добиться большего казалось маловероятным.
Баронесса споткнулась, выходя их кареты, и одарила меня кокетливой улыбкой:
— Мне редко приходилось носить женские туфли.
Я почувствовал, что мои щеки слегка покраснели при виде затруднений Холмса… то есть баронессы. Очевидно, лучше на нее не смотреть.
Полковник Гельтхельм поджидал нас у ворот.
— Чаепитие только что началось. Пунктуальность высоко ценится в моей стране. — Будучи стопроцентным джентльменом, полковник не стал комментировать внешность Холмса. — Сюда, — указал он рукой в белой перчатке. — Здесь боковой вход для особых гостей.
Баронесса грациозно присела в реверансе и последовала за полковником по дорожке к другим железным воротам. Я замыкал шествие, подстраиваясь под быстрые и мелкие шажки баронессы, чей турнюр покачивался передо мной, и не находил в этой аристократке ни единой из хорошо знакомых мне черт моего друга.
Сняв с пояса связку ключей, полковник отпер вторые ворота и провел нас в здание посольства, изобилующее роскошными коврами и портьерами. В спокойной атмосфере холлов не ощущалось и намека на неприятности в стране, чьи интересы представляло посольство.
Но даже мягкие ковры не смогли заглушить звуки быстрых шагов позади нас.
— С дороги! — послышался хриплый голос. — Государственное дело!
Полковник быстро обернулся.
— Это наши гости, граф Орлок.
— Гости? — насмешливо переспросил голос. — Все должны уступать дорогу тем, кто решает судьбы королевства!
При этих словах баронесса и я тоже обернулись. К нам приближались трое мужчин в темных костюмах. Двое были высокими и мускулистыми, а третий — гораздо ниже и невзрачнее, однако кричал именно он.
— Предупреждаю вас! Прочь с дороги, или головы покатятся с плеч!
Низенький граф шагнул прямиком к баронессе фон Штуппель, несомненно, намереваясь отодвинуть ее в сторону. Он буквально налетел на обширную грудь баронессы, но та не сдвинулась с места. Граф отскочил, как мячик, и быстро обошел даму, приказав своим спутникам следовать за ним. Проходя мимо баронессы, оба здоровяка сердито посмотрели на нее.
Полковник виновато кашлянул.
— Вы должны простить графа Орлока. Он расстроен из-за того, как великий герцог ведет дела.