Секретный архив Шерлока Холмса [антология]
Шрифт:
Ирландская пивная не совсем то же, что английская. В ней более шумно и оживленно, всегда играет музыка, часто устраиваются танцы и очень много пьют — причем это не респектабельная выпивка с друзьями, а серьезное и решительное поглощение алкоголя, являющееся формой протеста против окружающей действительности. Я сам наполовину ирландец, и в детстве насмотрелся на то, что побуждает к такому пьянству и во что оно превращает человека.
В заведении Пэдди О'Райли можно было забыть о всех несчастьях и обидах, утопив их в стакане крепкого портера или заглушив их звуками стремительного рила, [30]
30
Рил — быстрый шотландский танец.
31
Хайлэндеры — шотландские горцы; флинг — бурный шотландский танец.
Я направился по усыпанному опилками полу к одинокой фигуре, сгорбившейся за столиком в дальнем конце помещения. Меня едва не вовлекла в танец молодая женщина с растрепанными рыжими волосами и диким взглядом, попытавшаяся схватить меня за руку. Я быстро вырвался, пробормотав вежливые извинения, и двинулся дальше.
Добравшись до одинокого мужчины за столиком в тускло освещенном углу, я сел напротив и посмотрел на него. Сначала мне показалось, будто я ошибся, — румяные толстые щеки никак не могли принадлежать моему другу Холмсу. Я уже начал вставать, когда сильная рука легла мне на плечо, вынудив снова сесть.
— Сидите спокойно, Уотсон, если не хотите привлечь к нам внимание!
Это был, несомненно, голос Холмса, и я не смог скрыть изумление.
— Значит, это вы, Холмс! — прошептал я.
— Конечно. Сохраняйте спокойствие и постарайтесь не вызывать подозрений.
Холмс заказал две кружки портера угрюмому официанту, на нижней губе которого каким-то образом держалась сигарета, опровергая законы притяжения.
— Попытайтесь выглядеть как можно незаметнее, — пробормотал Холмс, когда официант поставил перед нами две кружки с пенящимся напитком.
— Кстати, куда делся ваш прошлый маскарад? — спросил я, глотнув сладковатую темную жидкость.
— Он оказался весьма полезен, — улыбнулся Холмс. — Боюсь, что я нарушил святость исповедальни, но, как вам известно, Уотсон, я не религиозен.
— Вы имеете в виду, что притворялись священником, выслушивая исповеди?
— Фении все до одного католики, а добрый католик, хотя и может совершить множество гнусных деяний, всегда должен исповедаться в них своему священнику.
— Холмс! — Хотя я принадлежал к англиканской церкви, но, признаюсь, был крайне шокирован.
— Несомненно, я грешник, Уотсон, и если ад существует, то мне его не миновать. — Он небрежно махнул рукой. — Зато теперь я знаю личность, по крайней мере, одного заговорщика. Видите вон того человека? — Холмс указал на широкоплечего мужчину, который стоял, наблюдая за танцующими. Густые всклокоченные волосы и массивный торс делали его похожим на медведя.
— Ну?
— Он добрый католик, но при этом похититель и, вполне возможно, убийца.
Словно почувствовав, что мы говорим о нем, мужчина повернулся к нам, и я увидел, как разжались его губы, обнажив два ряда больших желтоватых зубов. Зрелище этих зубов между толстыми губами на грубом, чувственном лице заставило меня поежиться. Глаза незнакомца обшарили комнату, но не задержались на нас, и когда он снова повернулся к танцорам, я с облегчением перевел дух.
— Значит, вы следовали за ним из церкви сюда? — шепотом спросил я.
— Да, и уверяю вас, это было нелегким делом. Священник привлекает на улице больше внимания, чем обычный человек, и несколько раз мне приходилось быстро прятаться за зданиями, чтобы он меня не заметил. Но когда он вошел сюда, мне хватило времени наложить грим, который я ношу сейчас.
Я покачал головой — казалось, изобретательность моего друга поистине безгранична.
— Что будем делать дальше? — осведомился я, но в этот момент Холмс схватил меня за руку.
— Ш-ш! — прошептал он. — Сейчас начнется!
Наш массивный подопечный склонился над столом, за которым сидели несколько человек — его румяное лицо приняло серьезное выражение. Компания выглядела мрачноватой: высокий желтолицый мужчина, державшийся как предводитель, что-то говорил, слегка опустив голову, а остальные внимательно слушали.
— Что начнется? — шепнул я Холмсу.
— То, ради чего мы здесь. Отвернитесь — не дайте им заметить, что вы смотрите на них! — пробормотал Холмс, когда один из сидящих за столом окинул взглядом комнату. Но было поздно — наши глаза встретились, и он кивнул мне. Его лицо было бы красивым, если бы не изрытая оспой кожа; глаза были большими и блестящими, а острые скулы свидетельствовали об аристократическом происхождении. По моей спине забегали мурашки, когда он наклонился и что-то сказал тощему желтолицему предводителю, который кивнул и посмотрел на нас.
— У вас при себе револьвер? — прошептал Холмс.
— Лежит в кармане. — Я стиснул рукоятку оружия — холодный гладкий металл действовал успокаивающе.
Человек с оспинами на лице выпрямился и направился к нам. Мои пальцы сильнее сжали револьвер. Подойдя к нашему столику, ирландец улыбнулся.
— Вам не кажется, что сейчас необычайно тепло? — Тембр его голоса и интонация выдавали в нем образованного человека; говорил он с легким ирландским акцентом.
— В это время года погода бывает непредсказуемой, — спокойно ответил Холмс.
Мужчина кивнул, затем повернулся и двинулся назад к своему столу, где снова стал переговариваться с предводителем. Я затаил дыхание — это явно был пароль, о котором говорил Майкрофт, сомневаясь, что он сработает. К моему удивлению, мужчина с оспинками поманил нас пальцем. Холмс поднялся и направился к большому столу. Я последовал за ним, чувствуя, что на нас смотрят, но стараясь выглядеть равнодушным. К сожалению, в отличие от Холмса, я скверный актер, и боюсь, что мне не вполне удалось скрыть свои чувства. Мое сердце бешено колотилось, а ладони стали влажными от пота На войне я неоднократно бывал под огнем и мог сохранить хладнокровие, но во взглядах этих людей было нечто вызывающее неприятное покалывание в позвоночнике.