Секретный корпус. Повесть о разведке на всех фронтах
Шрифт:
Вот вам прозаический рассказ о деятельности весьма удачного шпиона, проработавшего немало месяцев. Таких агентов-передатчиков было очень трудно арестовать и почти невозможно изобличить. Чтобы выследить этих «честных деловых людей», обычно сопоставляли их расходы или текущие счета с законным жалованьем, которое они получали, и наблюдали за их связями. Если возникали подозрения, дельцу не давали больше разрешения на поездку.
Пока не удавалось получить более основательных доказательств связи с противником, приходилось ограничиваться этой мерой. Вероятно, из тысяч людей, которым отказывали в разрешении на поездку, всего десять человек действительно были агентами противника.
Почти так же трудно выследить человека, писавшего в нейтральные страны совершенно безобидные
Типичный пример военной информации, скрытой под формой «безобидных писем», был раскрыт в связи с арестом двух немок, матери и дочери, проживавших в Гэмстэде (Лондон). Эти женщины, впоследствии приговорённые к долгосрочному тюремному заключению, сообщали результаты каждого налёта цеппелинов, давая в письмах отчет о жизни лондонских птиц. В конце концов, цензура пришла к справедливому заключению, что едва ли жизнь птиц в Лондоне может представлять такой захватывающий интерес для людей, живущих в Голландии; а сопоставление писем с последующими налетами укрепило цензуру в предположении, что эти женщины шпионки.
Кстати, многие недооценивают, как важно для противника точно знать, куда попали его бомбы. Эти сведения — то же, что указания корректировщика артиллеристам.
— В 22 ч. 12 м. бомба упала на театр «Лицеум», — сообщает германский шпион.
Командир воздушного корабля обращается к карте Лондона, на которой точно помечено время, когда была сброшена каждая бомба.
— Я думал, что в 22.12 находился над собором Св. Павла, — говорит он, — а оказался на полмили западнее.
Подводная лодка была ценным приобретением для секретной службы противника, ею пользовались для высадки шпионов в Англии и даже во Франции, для сбора донесений от агентов-резидентов в таких крупных портах, как Шербур и Ливерпуль. Нельзя сказать, чтобы световая сигнализация с берега широко применялась шпионами. Но достоверно известно, что некий сторож маяка систематически снабжал горючим немецкие подводные лодки, а также сообщал противнику о судах, замеченных за день: их названия, размеры и скорость. Чтоб поймать его, разведка применила избитый способ. Как только возникли подозрения, установили постоянное наблюдение и тщательно изучили сигнализацию с маяка, в особенности же сигнал «есть горючее». Затем ночью возле маяка собрали группу матросов, и когда по сигналу «есть горючее» на берег высадились немцы с подводной лодки, их взяли в плен. Эта история, однако, не типична. Шпионы, желающие связаться с подводной лодкой, обычно поступали проще. Командиры подводных лодок искали сведений об отправлении судов из таких портов, как Ливерпуль и Глазго. Получив информацию, командир подстерегал в море британские суда, чтобы их торпедировать.
Во всяком крупном порту всегда много иностранцев — датчан, испанцев и прочих. В этой среде, связанной с пароходными компаниями и торговыми фирмами, немцы вербовали агентов для связи с подводными лодками. Такой агент, проживающий на территории доков, собирал сведения, затем выезжал из города на велосипеде в какое-нибудь место на побережье, где его встречала команда подводной лодки, причалившая на шлюпке. Не подлежит сомнению, что эта система практиковалась успешно и полученная таким образом информация была причиной гибели многих судов. Под конец удалось её обезвредить распространением ложных слухов (мера, упомянутая мной в одной из предшествующих глав). После этого никто, кроме узкого круга посвящённых, не знал точно, когда пароход отходит.
Агенты противника мечтали использовать чемоданы с дипломатической почтой нейтральных стран. Эти чемоданы опечатывались в посольствах или дипломатических миссиях в Лондоне и затем поручались заботам дипломатического курьера, который передавал их в целости и сохранности в Гааге, Стокгольме или Берне. Воюющие страны не имели права заглядывать в содержимое чемоданов, курьерами же назначали людей с незапятнанной репутацией; и всё же, когда риск, связанный с этой системой, стал настолько очевидным, что им нельзя было больше пренебрегать, дипломатов попросили следить, чтобы в официальные
Что эта мера была отнюдь не излишней, доказывает арест одной хорошенькой скандинавской девушки, которая долгое время на одном из последних этапов войны пользовалась для шпионских целей дипломатической почтой нейтральной страны. Эта молодая дама, угодившая затем на пожизненную каторгу, была одной из стереотипных шпионок из мелодрамы, столь редко встречающихся в жизни. Она собирала информацию своим собственным методом, и сама нашла способ доставки её к месту назначения. Ей никто не помогал; не думаю также, чтобы кто-нибудь платил за это. Она приехала в Англию, чтобы изучить английский язык и погостить у друзей. Это было в 1916 году. Она имела весьма приятную внешность и, кроме того, была остроумной и интересной собеседницей, танцевала, играла на пианино, и вполне порядочные люди искали её общества. Её история развивается обычным порядком. Флирт не затихал ни на один день; она не брезгала случайными романами с офицерами, приезжавшими в отпуск, и со всеми, кто мог быть полезен. Скандинавская девушка слышала много интересного в своём вполне шикарном, если и не ультрафешенебельном обществе. С помощью чар она добилась разрешения пользоваться дипломатической почтой одной нейтральной страны для переписки с друзьями — «это настолько быстрее и надёжнее»…
Её карьере был положен конец лишь через несколько месяцев, когда некий человек, имевший доступ к дипломатической почте того посольства, к помощи которого прибегла шпионка, навестил Скотленд-Ярд.
Возможно, гораздо больше, чем думали власти, была распространена другая система связи: офицерам, возвращавшимся на фронт, женщины передавали письма с просьбой отправить их из какой-нибудь другой страны. Выгоды такого способа ясны. Предположим, женщина, проживающая в Лондоне и связанная с врагом, даёт письмо офицеру, возвращающемуся во Францию, с просьбой опустить его в Булони, Амьене, Париже или ещё где-нибудь. На письме парижский адрес; офицер соглашается. Письмо совершенно невинного содержания да ещё с печатью местного почтового отделения имеет все шансы проскочить незамеченным через цензуру. Адресат, резидент противника в Париже, получает, расшифровывает письмо и переправляет в Швейцарию. Женщине в Лондоне помогли обойти английскую цензуру. А если бы письмо было опущено в Лондоне, — его сфотографировали бы, изучили и подвергли испытаниям на симпатические чернила.
Удивительно, что ни офицерам, ни рядовым никогда не внушали, сколь опасно оказывать подобные услуги. Больше того, офицеры часто брали письма у дам, за честность которых никак не могли бы поручиться.
Был случай, когда влюбчивый британский офицер провёз на автомобиле некую германо-американскую актрису от Италии до Парижа просто из озорства. На границе, очевидно, никаких вопросов не задавали, миледи, вероятно, была тщательно закутана в британский плащ. Только в Париже джентльмену сообщили, что его прекрасная спутница уже давно находится на подозрении и в Лондоне и в Париже. Здесь он узнал, что французы уже не один раз пресекали попытки этой «актрисы» попасть во Францию, и железнодорожные власти получили особое предупреждение о шпионке. Тогда у миледи возникла мысль прокатиться из Италии в Париж на автомобиле своего поклонника.
Но довольно говорить о хорошеньких дамочках, o6ратимся к бравым морякам.
Чтобы сделать Англию «шпиононепроницаемой», мы должны были бы проверять каждого моряка, прибывающего из нейтрального порта, исследовать подкладку его фуражки и подмётки ботинок — излюбленный тайник шпионов. Но таких моряков тысячи, и безнадёжность этого проекта очевидна. Судно направляется, скажем, из Гулля в Гётеборг Таможенные чиновники и портовые сыщики произвели осмотр. Экипаж в это время слоняется без дела. Вот один матрос пробрался на берег за бочки или за тюки. Там ему вручают конверт… Через полчаса корабль отплыл. Можно полагать, что более солидной части экипажа, таким людям, как офицеры или старшие официанты, иногда давали для передачи немецким шпионам устные поручения и даже доверяли деньги для агентов.