Секреты фарфоровой куклы, Григоричева Илина

Секреты фарфоровой куклы

на обложку

Григоричева Илина

Шрифт:

Губы Полины задрожали от обиды, но она промолчала. Обращаясь к остальным, Перси сказал:

– К сожалению, я должен ехать.

Он кивнул Лансдорфу, поцеловал в лоб сестру, Долорес, затем прыгнул в седло и быстро ускакал. Элен сердито уселась в беседке на противоположную скамейку.

– Надеюсь, он скоро отправит вас отсюда, леди Длинная Мегера! – сказала она Полине. – Видно досадно вам очень быть такой коротышкой! – засмеялась та в ответ. Элен вспыхнула, но тут заговорила Долорес таким тоном, какого Лансдорф никак не ожидал от нее. – Прикусите ваш язык, миледи! Вы изнемогаете от зависти к Элен, которая превосходит вас во всем – от красоты до ума, которого у вас, кстати, совершенно не наблюдается! – Как ты смеешь так говорить со мной, ничтожная приживалка?! – вскипела Полина. – Это вы – приживалка

и подлая гадина! – вскричала Элен, но Долорес жестом остановила ее: – Позволь, Элли, мне все ей высказать, – она повернулась к Полине, – вы не стоите самих подошв на туфлях леди Перси, которые только что позволили себе столь дерзко осмеять. А я действительно сирота и живу здесь из милости. Но меня все любят: Элен, ваш муж и даже сам герцог, который и привел меня сюда когда-то. А еще я сомневаюсь, что родная мать могла бы меня любить сильнее, чем покойная леди Анна, которая порой дарила мне больше нежности, нежели своим родным детям! А где ваши родители? Почему вы не получаете от них писем? Я отвечу за вас – это потому, что вы никому не нужны, так как всем опротивели! – Правильно, Долли! – воскликнула Элен. – Да вы обе просто противные избалованные девчонки! – чуть не плача произнесла Полина. – А раз мы такие противные, чего вы везде таскаетесь за нами, подслушиваете, что-то вечно вынюхивая, как ищейка? – спросила Долорес. – Должен же за вами кто-то присматривать, – пожала плечами графиня, – ведь вам только дай волю – начнете развратничать! – Ах, какова гарпия! – вскричала Долорес. – Это вы сами готовы развратничать, только вряд ли найдется с кем! А Оливер вас ненавидит! – Мерзавка, – простонала, заплакав, Полина и ударила Долорес веером. – Завистница! – ударила ее та в ответ. Увидев, какой оборот приняла ссора, Элен поспешно подскочила к ним, ловко выхватила веер у Полины и стала тоже бить ее им. Без своих грандиозных туфель она стала ниже маленькой Долорес, а Полине едва доходила до плеча.

Лансдорфу стало смешно. Подобную сцену он наблюдал лишь однажды, на рынке. Но там торговки дрались рыбой и ругались при этом менее утонченно. А тут – племянница французского короля и дочь герцога Нортумберленда с компаньонкой! «Зрелище не из последних», – мысленно смеялся Дерек и, сохраняя невозмутимый вид, раздумывал: разнять их или все же не стоит.

– Ой! – вскрикнула вдруг Элен, видно уколов чем-то ногу.

– Ага! – злорадно взвизгнула весьма уже растрепанная графиня. – Что, куклам тоже иногда бывает больно? – и, решив, что лучшего момента ретироваться у нее не будет, поспешила к дому.

– Вот, фурия! Продолжает оскорблять! – возмутилась Долорес и побежала за ней.

Элен, насупясь, уселась на скамейку и вспомнила, наконец, про Лансдорфа.

– Простите, Ланс, за эту сцену, – удрученно произнесла она. – Как же мне надоела эта мегера. Вы пришли заниматься со мной, а тут… – она смутилась, покосившись на брошенные туфли. Лансдорф поднял их и присел перед ней:

– Позвольте мне помочь вам.

– Ланс, но ведь вы не слуга, – тихо проговорила она.

Дерек промолчал, продолжая смотреть ей прямо в глаза. Тогда Элен протянула ему ножку – он обул ее, затем другую.

– Не рост, миледи, делает человека прекрасным.

– А что же? – буркнула она, еще больше смущаясь.

– Чистота помыслов, богатство и красота души. Если человек таков, то и наружность его так же прекрасна.

Леди Перси подняла на него глаза. «Сейчас объяснюсь» – подумал Дерек, но она посмотрела куда-то через его плечо.

– Ах, сюда приближается мой кошмар.

Они оба вскочили на ноги. «Своим кошмаром» Элен звала лорда Уэлсли. Она подхватила камешек с земли и бросила его в кусты:

– Грейл или кто там, выходите.

К изумлению Дерека, из кустов действительно показалась фигура Грейла.

– Вот так, Ланс, – грустно усмехнулась Элен, – Полина все время хочет смотреть за нами, а тут и без нее соглядатаев хватает. Я вечно под чьим-то наблюдением.

От испуга у Лансдорфа пересохло в горле – а если бы Грейл услышал то, что он собирался сейчас сказать? Непременно донес бы герцогу! Что бы из этого вышло?

– Грейл, – сказала Элен, – вы сейчас скажете Уэлсли, что меня нет. Мы будем на псарне, а когда он уйдет, вы пошлете за нами.

– Бежим, Ланс! – она схватила его под руку, и они поспешили прочь оттуда.

Дерек раньше не был у них на псарне и сейчас мысленно отметил, что их собаки живут в гораздо лучших условиях, чем он со своей семьей.

– Разводить охранных собак – это целая наука, – серьезно сказала Элен, беря на руки щенка добермана, – хотя вам это может показаться неинтересным.

– Отчего же? – Лансдорф погладил щенка. – Я, как и вы, люблю животных.

Леди Перси улыбнулась:

– Если когда у вас возникнет желание получить надежных друзей, только скажите – и я подарю вам щенков от самых лучших родителей.

«Какая девушка!» – восхищенно думал Дерек, слушая ее рассказ о натаскивании доберманов. Он все не мог перестать удивляться ей: гувернеры-мужчины, доберманы, фехтование, скачки, образование. Хотя Элен и не училась в Университете, ее познания во многом превышали кругозор Лансдорфа. Она неплохо владела тремя языками: русским, испанским, французским. В настоящий момент она учила латынь и итальянский, а потом грозилась взяться за немецкий! А он знал только немецкий и греческий, довольно сносно понимал по-итальянски, немного по-французски. Ему было весьма странно узнать, что такая юная девушка состоит в переписке со многими учеными мира, и что ее интересовала медицина. А музыкальный талант! Дерек точно знал – из нее выйдет толк. С его помощью она уже пробовала писать оркестровые сюиты и симфонии. Но как сказать ей о любви? Да и непонятно, любит ли она его? Ее-то все любят кроме, пожалуй, Полины. Даже тихая Долорес способна кричать и драться за нее. Раньше Лансдорф думал, что леди Флеминг – обычная бедная компаньонка, старающаяся всеми силами угодить капризной дочке богатого герцога, но со временем увидел, что дружба леди Флеминг чиста и бескорыстна, а Элен отвечает ей тем же. Долорес казалась ему очень приятной девушкой, тем более он был ей благодарен за Клауса – по ее настоянию он теперь часто привозил с собой брата в Сайон-хауз. Долорес заскучала после того как увезли герцога Ангулемского, Анну Луизу и малышку Марию Шарлотту, а ей так нравилось возиться с детьми. Она могла часами играть с Клаусом, кормить его со стола герцога и всячески баловать, пока они с Элен занимались музыкой. А уж стол-то у герцога был роскошее королевского – сельди голландские, осетры, треска, икра, сыр немецкий и швейцарский, колбаса, ветчина, супы рыбные и мясные, различные пироги, грибы, вино французкое и венгерское, мясо молодых быков и ягнят, куры, гуси, утки, фазаны, рябчики, индейки, куропатки, зайцы, множество фруктов. Всего не перечислишь! Всех кушаний перемен тридцать, а то и более, ведь в доме завсегда гости и родственники, да и двор у герцога не маленький.

– Послушайте, Ланс, идемте заниматься, – прервала его мысли Элен, – уже надоело ждать!

Они направились во дворец.

– Из-за сцены с графиней я забыла вам сказать: скоро мой отец уезжает во Францию по делам. Знаете, что сие означает?

– Нет, – растерялся Дерек.

– Это значит, что мы будем устраивать множество концертов у нас во дворце! Мой брат хотел бы показать вам свою новую пьесу.

– Не знал, что он пишет.

– Это так. Но ему было бы неприятно слышать о том, что я скажу.

Обещаете молчать?

– Разумеется.

– Вы, наверное, и сами заметили – мой отец не любит музыку.

Так вот, мне он делает поблажку, но Оливеру запрещает писать и даже музицировать!

– Но он же все равно это делает.