Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР
Шрифт:
Мильке вручил каждому присутствующему копию ипалитической записки Виганда и его рапорта, а также аналитическую записку по документам Виганда, подготовленную Центральной аналитической группой министерства. После того как участники совещания закончили пение, Мильке как обычно собрал все копии и уложил их в свой портфель. Он был асом конспирации, остальные же участники совещания — просто младенцами в этом смысле. Мильке никогда бы не допустил, чтобы материалы крайне щепетильного характера остались в руках партийных функционеров. Такого рода сверхсекретные документы доставлялись даже высшему руководству спецкурьерами. Их следовало читать в присутствии курьера, удостоверять знакомство с документом личной подписью, после чего все они возвращались обратно к Мильке. Министр госбезопасности оставлял подписанные
Еще до конца совещания Мильке позвонил генералу Кратч у и приказал ему прибыть в министерство и ждать там его приезда. Кратч в свою очередь вызвал Виганда, которому было приказано находиться в приемной на тот случай, если он может понадобиться. Находившийся в состоянии нервного ожидания Виганд увидел, что прибыл Мильке. Министр молча кивнул ему. Мильке был более бледным, чем обычно. В своем строгом костюме с галстуком и в белой рубашке он более походил на служащего бюро ритуальных услуг, чем на министра госбезопасности. Виганд изо всех сил старался услышать, что происходит в кабинете его могущественного шефа. Ему хотелось хотя бы догадаться о настроении Мильке. Однако прочная дубовая дверь была абсолютно звуконепроницаема. Тем не менее один раз Виганд расслышал типичный звук работающей машины для уничтожения документов, способной менее чем за минуту превратить в конфетти содержимое папки толщиной в два сантиметра.
Появившийся в комнате Кратч подхватил Виганда под локоть и безмолвно вывел из приемной.
В своем кабинете Кратч сообщил, что Мильке рассказал ему о своей встрече с Хонеккером, Кренцем Аксеном и Кляйбером и о том, что Хонеккер приказал продолжать слежку за ливийцами, но не более того. Виганду было приказано отказаться от привлечения кого-либо из агентов и никоим образом не вмешиваться в дела ливийцев.
Кратч относился к числу сторонников твердой партийной линии. Он рассказал о том, что Мильке разразился речью о «ливийских товарищах», которые так много способствуют развитию экономики ГДР, и о важности торговых отношений с ними. Мильке напоминал генералу о том, что ливийцы также оказывают огромную помощь в разведывательных целях и являются союзниками в «антиимпериалистической борьбе». Мильке, как рассказал Кратч Виганду, с огромным воодушевлением заявил о том, что «маленькой Ливии» ничего не остается, как защищать себя от «большой Америки» с ее авиацией и флотом. «Под конец мне было сказано о том, — вспоминал Виганд, — что Америка враг номер один и что нам следует уделять больше времени поимке американских шпионов и не беспокоить наших ливийских друзей».
Виганд не удивился. Он знал, что восточно-германский режим исправно следует по пути сталинизма, знал об идеологической зашоренности руководства ГДР. Что касается Виганда, то для него опасность, исходившая от ливийской разведки, перевесила все идеологические соображения. Полковнику за долгие годы службы приходилось мириться со многим, но все-таки настал день, когда он наконец понял, что правительство ГДР исчерпало все лимиты терпимости в своей поддержке «антиимпериалистической борьбы».
Вопреки приказаниям Виганд продолжал при помощи агентуры разведывать планы ливийских террористов.
В начале марта 1986 года подразделение электронного слежения министерства госбезопасности ГДР перехватило директиву ЦРУ и ФБР своей европейской резидентуре. восточно-германской контрразведке стало известно, что инструкции американской администрации призывали к большей агрессивности в деле выявления и уничтожения тайных баз террористов. В одной из них рекомендовалось усилить антитеррористическую разведывательную деятельность в Западном Берлине. Скорее всего, американской разведке стало известно, что иностранные миссии в восточной части этого города стали подобными базами.
К этому времени Виганд уже завербовал с полдюжины арабов-информаторов и усилил наблюдение за военными объектами в Западном Берлине. Большинство его «подопечных» были журналистами из различных арабских стран. Некоторым из них он настоятельно порекомендовал всячески активизировать свои связи с посольством США в Восточном Берлине, другим — чаще посещать пресс-клуб в Западном Берлине
ЦРУ использует агентов Виганда
За довольно короткое время шесть агентов Виганда были завербованы разведкой США. Виганд и Штухли еще раз изучили свои досье на резидентуры американцев в Западном Берлине и пришли к заключению, что ЦРУ организовало новый отдел. Разведчики назвали новую операцию ЦРУ немецким словом «Дом» (Собор).
Самым перспективным двойным агентом Виганда был сириец, аккредитованный в Восточном Берлине Сирийским Арабским Информационным Агентством (САИА), тесно сотрудничавший с АДН — официальным информационным агентством правительства ГДР. Информация этого сирийца убедила Виганда в том, что проектом «Дом» не предусматривается использование арабских националистов для шпионажа против ГДР. Вместо этого, заключил он, ЦРУ использует их для внедрения в террористические группы, базирующиеся в Восточном Берлине, и в то же время хочет со временем сделать их агентами влияния. Виганда в очередной раз удивила способность ЦРУ находить и вербовать нужных людей. Похоже, что американцы всегда находили тех, кто вряд ли был нужен им в данный момент, но чьи семейные или общественные связи у себя на родине могли сослужить хорошую службу в будущем.
Имея на нужных местах двойных агентов и не опасаясь того, что новые усилия ЦРУ приведут к широкомасштабным шпионским действиям, Виганд смог сосредоточить свои усилия на Ливийском Народном Бюро. Он сосредоточил свое внимание на новичке, который проводил много времени с неким ливийским чиновником, подозревавшимся в террористической деятельности.
Этим новичком был Мусбах Абулгасем Этер, который получил в министерстве иностранных дел многоразовую въездную дипломатическую визу. Проверка по компьютеру установила, что он был членом подразделения секретной службы, руководимого Абдусаламом Зад махом, отвечавшим за проведение акций против противников режима Каддафи за пределами Ливии.
19 марта 1986 года Виганд через своего коллегу Штухли узнал, что информатор Али Хаана, носивший кодовое имя «Альба», сообщил о поступлении нового количества взрывчатки. Альба рассекретил планы взрыва школьного автобуса, перевозившего детей американских дипломатов из Восточного Берлина в американский сектор. Автобус пересекал Берлинскую стену на КПП «Чекпойнт Чарли» каждый будний день в семь часов утра. Нападение должно было состояться в конце месяца на перекрестке Кохштрассе и Вилыельмштрассе — как раз за углом от американского КПП. Двое юррористов должны были забросать автобус связками гранат. Палестинец «Альба», входивший в состав группы ливийских террористов, сообщил также о том, что планируется взорвать от ста до ста пятидесяти килограммов взрывчатки, спрятанной в автомобиле близ иысотного здания, в котором размещался шпрингеровский газетный концерн. К газетам этого концерна — «Ди Вельт», «Бильд Цайтунг» и «Моргенпост» — с презрением относился как восточно-германский режим — за их антикоммунистическую направленность, так и арабские экстремисты — за произраильскую, по их мнению, направленность. Виганда привело в ужас вышеупомянутое количество взрывчатки. Хотя состав ее был ему неизвестен, он тем не менее знал, что ущерб от взрыва будет огромным, и если он произойдет во время рабочего дня, то человеческих жертв будет очень много.
Виганд снова убедил Штухли, что необходимо привлечь максимальное количество агентов для круглосуточного наблюдения за Али Кешлафом, Ясером Храиди, Эламином Эламином — членами ЛНБ, обладающими дипломатическим статусом. Из этого трио самым опасным был Храиди. Он с 1975 года состоял в ООП и принимал участие в террористических актах в Западной Германии и Берлине против израильских учреждений и граждан и подозревался в убийствах нескольких человек. В одном из документов Виганд охарактеризовал его как человека «с невеликими умственными способностями, малообразованного, общительного, склонного к хвастовству, лжеца с преступными наклонностями, любителя женщин, склонного к употреблению алкоголя и наркотиков».