Секреты Советской Латвии

Кабанов Николай Николаевич

Следующая, после поездки в Юрмалу, встреча со старым знакомым — главным зданием ЛГУ, куда «водил дедушка»: «У всех вызвало умиление и встреча со швейцаром университета Я. Лацисом. Он пенсионер, ему 80 лет, но он продолжает работать, так как “дома ему одному скучно ». 1уристы узнали, что государство ему платит вместе с пенсией 100 рублей. Г-жа Пальме, посчитав, сколько стоит его квартира и что он не платит никаких налогов, сказала, что этой суммы одному человеку хватит для «вполне приличной жизни». Заметим — это профессионал, соцработник из Швеции!

Высказывались гости откровенно: «Швеция,

ее правительство по-прежнему резко отрицательно относятся к политике, которую проводит США и которую проводил, в частности, Никсон». Говоря о смене руководства, Томас Пальме сказал: «У нас говорят, что одного плута сменил другой, так что особых изменений не предвидится». Так, глядя за реакцией родни шведского премьера, оценили ее советские латыши:

«Увиденное во многом превзошло их ожидания— высокий жизненный уровень, забота государства о трудящихся, размах строительства, внимание к памятникам старины, чистота улиц и т. д. Некоторое сожаление было высказано гостями по поводу незначительного ассортимента в продаже открыток с видами Риги и других городов Латвии и иллюстрированных книг о республике...»

В общем, мероприятие удалось на славу. Потому как не топорно, но ненавязчиво вели его знающие скандинавский менталитет «нацкадры». А ведь кроме Николая Васильевича Нейланда, в посольстве СССР в Стокгольме работал в то время атташе (впоследствии — 3-й секретарь) Ивар Кезберс. Тем же летом 1974 года, 15 июля, в ЦК КПЛ была направлена информация о его встречах с «представителями эмигрантской молодежи» —Ю. Кронбергом, Р. Кронбергом, П. Еханс-соном, Б. Витолиней. Тов. Кезберс возмущенно констатировал:

«Представители крайне реакционных кругов латышской эмиграции в последнее время все больше стараются приобщить молодежь ко всякого рода “диссидентам” и беженцам из соцстран. Эта деятельность проводится под лозунгом объединения всех “оппозиционеров”— выходцев из Советского Союза».

Однако, благодаря усилиям посольства СССР, «большинство из активистов молодежных организаций осознает, что культурные связи с Советской Латвией возможны только, поддерживая контакты с Латвийским комитетом по культурным связям с соотечественниками за рубежом».

Комитетский-то президиум и возглавил И. Кезберс после возвращения из командировки в Швецию и защиты кандидатской диссертации по внешней политике тамошних социал-демократов. В ней он много раз ссылался на Улофа Пальме, с которым общался лично. Дальнейшая эволюция Кезберса — от лидерства в Независимой компартии до конгломерата прагматиков «Саймниекс».

Так повернулась судьба, что оба — и Пальме, и Кезберс — ушли в расцвете сил. Шведского премьера, возвращавшегося без охраны из кино, в 1986 году застрелил неизвестный. Депутата латвийского Сейма, ранее планировавшегося министром в несостоявшемся кабинете Чеверса, обнаружили мертвым в 1997 году в гостиничном номере во французском Страсбурге. Пальме ушел в 59 лет, Кезберс — в 53. А какой была бы политика в нашем регионе, будь они живы?

(По материалам из Государственного архива Латвии.³²)

***

Факт налицо: Советская Латвия отнюдь не была тотально закрытой страной. Взять даже не перестройку, а самую что ни на есть «эпоху застоя». И окажется, что тут «тусовались» представители как малых, так и вполне великих держав! А работал по ним будущий знаковый политик независимой ЛР.

Вот гостил в Риге 24—25 января 1978 года генеральный консул Швеции в Ленинграде Альф Бу Эмануэль Рус. Программу составили плотную: он посетил Президиум Верховного Совета, МИД, Госплан, Общество дружбы, Рижский морской торговый порт, ЛГУ, ВДНХ. Судя по справке под грифом «Секретно», подготовленной советником МИД ЛССР Юрисом Боярсом, «во время официальных бесед Рус неоднократно подчеркивал свое исключительно дружеское отношение к СССР». Швеция, дескать, «испытывает особый интерес к расширению экономических и культурных связей с прибалтийскими республиками».

Шведский дипломат, по оценке Ю. Боярса, вел себя по-братски — как принято «только в общении между официальными лицами социалистических стран». И еще:

«Рус неоднократно указывал на то, что он... связан с СССР и семейными узами. Его мать до революции проживала в России, так как отец работал здесь в фирме Нобеля. Мать до сих пор владеет русским языком. А жена Руса — Астрида Рус (ранее Бренцсен) уроженка Латвии, по национальности латышка, покинула ЛССР в пятилетием возрасте».

Ну и вообще, оказался швед милый старикан:

«По характеру Рус оставил впечатление весьма общительного, дружелюбного и довольно откровенного, но вместе с тем несколько легкомысленного человека. Хотя он явно имеет уже неважную память, так как неоднократно забывал то, о чем ему только что было сказано, он все-таки не делал систематических записей ряда высказанных ему официальными лицами соображений. Рус явно испытывает слабость к алкогольным напиткам, но может соблюдать норму. Под влиянием сказанного или наступающих старческих признаков Генконсул имеет склонность засыпать на отдельных неофициальных мероприятиях. В целом Рус, по его словам, остался очень доволен своим визитом в гор. Ригу, во время которого он никаких критических или недружеских высказываний в отношении СССР не допускал».

В следующем месяце, 22-24 февраля 1978 года в Риге пребывали журналисты агентства Associated Press Томас Кент и Телеграфного агентства Северных Стран Эмма Свеборг. Окормлял и охмурял их также Юрис Бояре. Дипломат действовал «с учетом того, чтобы показать лучшие достижения нашей республики... а также, по возможности, пресечь сбор инокорреспондентами нежелательной информации». Так, Кент всегда пытался «собрать точные данные о национальном составе республики, жителей г. Риги и даже сотрудников посещаемого заведения». Интересовало его и количество верующих, и влияние русского языка на латышский, и положение абстрактного искусства.

В ответ предъявлялась «ленинская национальная политика КПСС в действии» на примере колхоза «9 мая»: «После повторных просьб инокорреспондентов им были показаны несколько личных домов рыбаков, которые, по словам иностранцев, оказались обставлены “как дворцы”».

В Риге западники «первым делом посетили рынок и там видели много мяса, которого в магазинах якобы не имелось». А вот в Салас-пилсский мемориал поехать отказались.

Характеристика наблюдательного офицера действующего резерва внешней разведки КГБ тов. Боярса: