Секреты
Шрифт:
— Да, мэм…
Она улыбнулась.
— Я имею в виду Арания. Так принято. Мы никогда не были уверены в планах мистера Спарроу.
Я прищурилась.
— Зачем вы это делаете? Зачем с ним мириться?
Она не колебалась.
— Потому что я никогда не смогу отблагодарить его за то, что он сделал. День или два неожиданного путешествия — это небольшая цена.
Я хотела спросить, что он сделал, чем заслужил такую преданность, но время было очень важно. Дверь открывалась, и вскоре меня ждали в вертолете — гребанном вертолете.
— Вы уверены, что я поеду
Отстегнув ремень безопасности, я встала.
— Да.
Хорошо, мистер Стерлинг Спарроу, давай посмотрим, действительно ли ты имел в виду то, что сказал.
Когда мы с Яной спустились по лестнице на летное поле, или то, что должно было быть летным полем, Патрик уже ждал нас. За пределами нашего пузыря степень темноты менялась. В звездном небе я различила высокие деревья и возвышающиеся холмы — или это были горы?
Казалось очевидным, что Марианна была опытна в этом отдаленном месте. И все же напрашивался вопрос: где мы находимся, в Канаде?
— Мэм, — сказал Патрик, — Я возьму вашу сумку. Яна, спасибо. Увидимся с тобой и остальными членами экипажа позже в хижине.
— Она поедет с нами, — объявила я.
— Мистер Спарроу сказал…
Я положила руку ему на плечо и улыбнулась.
— Чтобы вы слушали меня. Я сказала, что она поедет с нами.
Очевидное опровержение было у него на устах, но вместо того, чтобы высказать его, он просто сказал:
— Да, мэм.
И повернулся к ней.
— Яна, ты будешь сидеть во втором ряду с мисс Хокинс. Я в третьем.
— Мистер Спарроу? — спросила я, повысив голос, когда мы подошли ближе к вертолету и рев вращающихся лопастей и хвоста стал громче.
— Он будет рядом с пилотом, — ответил Патрик громче прежнего.
Ну, конечно же.
Вероятно, именно там он находился в начале полета, будучи вторым пилотом самолета. Чего только не мог сделать мистер Стерлинг Спарроу!
Контролировать меня было ответом, который немедленно вызвал нервную улыбку.
Если я думала, что смогу поговорить со Стерлингом в любой момент этого перелета, то ошиблась. Хотя он бросил острый взгляд на Патрика по поводу Яны, больше не было произнесено ни слова, пока его гранитные черты лица оставались на месте, и мы поднялись на борт судна.
Единственное изменение в планах, которое случилось, было связано с нашим распределением мест. В соответствии с инструкциями Стерлинга Патрик занял место второго пилота, Яна села в третьем ряду, а Стерлинг, пристегнутый ремнями безопасности, — рядом со мной. До этого момента это было его единственным признанием моего присутствия.
В его защиту могу сказать, что я не могла задавать ему вопросы, а он — мне. Наши уши были закрыты большими наушниками, подключенными к микрофонам, которые передавали наш разговор всем в вертолете.
Перед взлетом между пилотом, Стерлингом и Патриком продолжалась дискуссия о долготе, широте и направлении ветра. Я не понимала, о чем они говорят, и по мере того, как разговор становился более конкретным, я была уверена, что не хочу этого. Я инстинктивно повернулась к Яне и снова спросила, уверена ли она, что здесь
Если она ответит «Да», я хочу знать, где мы, черт возьми, находимся.
Единственное освещение внутри вертолета исходило от панели управления, придавая всем зловещий зеленый оттенок. Когда пилот начал поднимать гигантскую машину с земли, мое кровообращение резко усилилось. Во второй раз за день мой желудок сжался, угрожая взбунтоваться. Я быстро закрыла глаза и, борясь с ремнем безопасности, опустила голову на колени, уверенная, что в этом вертолете нет роскошной ванной комнаты.
Один глубокий вдох. Один глубокий вдох.
Я сосредоточилась на том, чтобы повторить этот процесс, пока большая рука не приблизилась к моей ноге, ища руку, лежащую на коленях.
Найдя, Стерлинг нежно сжал мою ладонь.
— Мне и в голову не пришло спросить. — Его голос прозвучал в наушниках. — Ты раньше летала на вертолете?
Я повернулась к нему лицом. Даже в зеленом оттенке я видела, что выражение его лица было иным, чем когда он имел дело с другими. Было что-то похожее на беспокойство или, осмелюсь сказать, сострадание. Проглотив кислоту, пузырящуюся в желудке, я покачала головой.
— Вообще-то я предпочитаю его самолетам, — сказал он небрежным тоном, как будто мы не покидали Землю в консервной банке с пропеллерами. — Как только привыкнешь, турбулентности станет меньше. А при дневном свете вид просто несравнимый.
Я снова уставилась в пол, моя грудь все еще прижималась к бедрам, и я возобновила ритм дыхания.
Отпустив мою руку, он нежно погладил меня по волосам, а вертолет поднимался все выше и выше. С каждой минутой я успокаивалась. Он прав. Может, именно меньший размер создавал иллюзию парения или белый шум вращающихся лопастей. Я не была уверена, но, в конце концов, села.
Небо было усыпано звездами, такими же красивыми, как в горах Колорадо. Луна была едва заметной полоской света, ее почти полное отсутствие было одной из причин густой темноты.
— Ты чувствуешь себя лучше? — спросил он.
— Думаю, я справлюсь и не заболею.
Его глубокий смешок донесся через беспроводные наушники, когда он снова потянулся к моей руке.
На этот раз я потянулась в ответ, позволяя нашим пальцам переплестись. Связь была обнадеживающей, давая мне тепло во всем и успокаивая мой ранее быстрый пульс, пока мы плыли в ночном воздухе.
— Сколько еще? — спросила я, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Около двадцати минут, — ответил Стерлинг.
Я слышала голос пилота еще до того, как мы взлетели, и знала голос Патрика, но все это не имело значения. За то короткое время, что я его знала, я начала привыкать к глубокому тенору Стерлинга. Я узнала бы его где угодно.
— Как он может сказать, куда мы направляемся? — спросила я.
Стерлинг снова усмехнулся, когда Патрик повернулся ко мне и улыбнулся.
— Мэтт, — сказал Стерлинг, самонадеянно обращаясь к пилоту, — Почему бы тебе не отвлечь мою невесту подробностями ПВП (Правила Визуального Полета)? Я уверен, что она найдет это захватывающим.