Секс-незнакомец по соседству
Шрифт:
— Ты о моей сестре между прочим говоришь, — все меньше и меньше нравится мне этот мужчина. Пусть с его торса и можно писать картину совершенство. И снова это дурацкое ощущение, что на меня смотрят. Даже не смотрят, а держат за натянутые нити нервов, делая почти больно. Не предвещая ничего хорошего.
Я невольно оглядываюсь на окна дома, пока Игнат извиняется и предлагает мне кусок мяса со своей вилки. Но я тяну руку за тарелкой, что протягивает мне Алена, но внутри все обрывается, а те самые нервные нити вворачиваются вокруг моей шеи, оставляя кровавые шрамы и вынуждают задыхаться, потому что я чувствую его всем своим существом. Потому что слышу голос сына, произносящий мой смертный приговор.
— Камиль! Привет.
Я
— Как дела, пират? Больше не боишься воды?
— Я больше ничего не боюсь.
— Вот и молодец. Иди поиграй.
— А ты что будешь делать?
— А я поиграю с твоей мамой.
— Ты знаешь Камиля? – усмехается Игнат, а я нервно киваю, продолжая смотреть на огонь, который не спасет меня. И знать бы, от чего спасаться. От любви, что буквально скручивает внутренности, или от ненависти, которая растекается по венам. Он тот самый дядя, который помог Тихону. Как такое вообще могло случиться?
Локоть сжимают сильные пальцы, буквально сдавливая кожу, словно готовые сломать кость. Я не могу повернуться, просто не могу.
— Можно тебя?
– шипит он мне на ухо и дергает в сторону дома.
Глава 56. Мышка
Шею продолжает стягивать нитями, я все еще с трудом могу поднять взгляд на Камиля. Проще посмотреть на сына, пока меня тащат в дом. Он прыгает на батуте и вроде все хорошо, но стоит ли мне уходить. Стоит ли оставаться с Камилем наедине. Тем более, когда он явно не в духе. Игнат. Алена. Никита. Мне даже в голову не пришло, что он может приехать в эту глухомань. Я помню, как он рассказывал о своих путешествиях в другие страны. А Ленинградский туризм он даже не рассматривал, как нечто стоящее. А теперь он здесь. Он рядом. И кроме невероятного предвкушения по телу расползается страх, что я никогда не смогу его забыть. Что, где бы я не появилась, где бы не жила он обязательно появится, чтобы снова сделать больно.
— Может быть, хватит меня тащить? – вырываю руку, когда мы оказываемся возле лестницы. – Или, чтобы поговорить, обязательно наличие кровати?
Я сглатываю, облизываю пересохшие губы и наконец поднимаю голову. Ну почему он такой высокий. Почему рядом с ним я чаще всего чувствую себя загнанной мышью. Особенно, когда он смотрит вот так. Почему он смотрит так, словно я убила его кота. Ведь как минимум у него нет кота.
— Хватит молчать, — не выдерживаю я зрительной борьбы. – Как ты вообще здесь оказался.
— На машине приехал, — зло выговаривает он.
— Ты знал, что я здесь?
— Точно. Именно поэтому написал тебе смс и позвонил.
— Не перетрудился?
— Сарказм тебе не к лицу. Как и флирт с моими друзьями. Марат. Игнат. Жаль с Никитой не выйдет, он глубоко женат.
Гнев внутри вспыхивает мгновенно, рука поднимается против моей воли, и ладонь тут же обжигает.
Я так рада его видеть. Я так по нему скучала, а он, скотина, смеет меня обвинять в чем? В распутстве? И это с его то послужным списком?
Его голова даже не дергается, зато внутри глаз растекается лава, которая вот-вот спалит меня дотла.
— Я бы могла тебе рассказать, что я никогда не флиртовала с Маратом. Я бы даже рассказала тебе, что Игнат мне не понравился, и здесь я, потому что Тихон подружился с Левой. Я бы могла тебе рассказать, как скучала по тебе и скольких сил мне стоило не ответить на твое сообщение. Я бы рассказала, сколько сил мне стоит сейчас сдерживаться от того, чтобы не поцеловать тебя. Но это не твое дело. Моя жизнь, мужчины с которыми я не флиртую, тебя больше не касаются. Спешу напомнить, что никогда не касались. У нас были свободные отношения, но ни я, ни ты не смогли с ними смириться. Так что сейчас, я спокойно возьму сына, уйду домой и больше не побеспокою. Ни твоих друзей. Ни тебя, — закончила я сама, не зная как оказавшись так близко к Камилю. Буквально на языке ощущая свежий запах его любимого геля для душа. Того самого, что так люблю втирать в его идеальное тело.
Хватит мечтать, Лида. Будь гордой и просто уйди. Сделай так, как только что сказала. Сделай так, чтобы он понял, что он для тебя ничто.
— Ты кое-что забыла.
— В смысле, — не понимаю, делаю шаг назад, наблюдая, как по его лицу растеклось пятно от моей пощечины. Но ни шага не успеваю сделать, он просто хватает меня за затылок всей пятерней и тянет к себе. Медленно. Неумолимо. А я словно даю себе последнюю надежду на спасение. – Что забыла?
— Забыла сказать, что любишь меня, – прямо в губы. И больше не остается ничего вокруг. Весь мир меркнет, потому что внутри грозит разразиться настоящая гроза. Сердце стучит в висках, в голове гул – преддверие катастрофы, а дыхание такое частое смешивается в самый опасный коктейль. Одно касание, и я теряюсь. Уже не чувствую боли на затылке, сердце рвется из груди, а руки, сжатые в кулаки, теперь на его майке, готовые ее порвать. Ласковое движение кончика языка по губам, мой собственный, словно на зов выглядывает. Простой поцелуй, но ощущение, что он трахает меня прямо здесь. Нежно. Чувственно. Жадно. Языки сплетаются в порочной игре, губы ласкают друг друга. И он пьет меня без остатка, не прерываясь даже на мгновение, чтобы сделать вдох. Тело к телу, и я больше не принадлежу ему. Он чертовски прав, я забыла самое важное. Сказать, что люблю и не важно, что в ответ я ничего не услышу. Его руки везде. Сжимают теперь зад, собирая ткань шорт. Касаются шеи, поглаживая бьющуюся жилку. А губы уже ищут способ подобраться к груди. Меня потряхивает от вспыхнувшего, как огонь в жару, желания. Мне хочется впитать в себя каждое мановение. Неужели полторы недели могли стереть обиду. Неужели несколько дней дали понять, что я готова терпеть рядом с ним кого-то еще? И что мне плевать на его слова, на его поступки, на его образ жизни, который никогда не сможет сочетаться с моим. И как бы хорошо мне не было, как бы я не хотела отдаться ему прямо на лестнице в доме, где я стала гостьей, я с трудом отрываюсь, пока Камиль уже мнет мою грудь.
— Хватит, — прошу я, а он, задыхаясь, проводит по лицу, словно наваждение сбрасывая. Потом быстро смотрит в сторону выхода, откуда доносится детский смех.
— Надо было подняться наверх. Так и знал.
Он знал, что наш разговор так или иначе приведет к поцелую. Он так и знал, что чтобы не случилось, я не смогу устоять. А за закрытыми дверями все аргументы были бы снесены потоком его обаяния и моей собственной жажды, которую способен утолить только он.
— Была рада тебя увидеть, Камиль, — грустно улыбаюсь я и волочу ноги к выходу, но на пути возникает он.
— Серьезно? Была рада тебя увидеть?
— А что еще ты хочешь услышать. «Ничего не изменилось», — говорю, сама себе не веря, а Камиль выгибает бровь и кивает на место, где только что так страстно целовал меня. Остатки души вынимал. – Это тоже ничего не значит. Временное помутнение. Можешь возвращаться к друзьями, я больше мешать не стану.
— Станешь, — не дает мне пройти. Выглядывает за дверь и закрывает ее. – Ты станешь мешать мне. Ты вот здесь.
Он дергает рукой, кулаком прижимается к виску.
— Сидишь безвылазно, с ума сводишь. Думаю о тебе. Постоянно.
— Зачем? – стою, занемев от шока, внутри грозит разразиться новая буря, гораздо страшнее той, что была пару мгновений назад. Ведь его слова именно то, что я мечтала услышать. От этого становится только страшнее.
— Вот и я спрашивал себя, зачем. Зачем мне нужна разведенка, которая еще не разобралась с мужем. Да еще и с ребенком.
Отлично. Признаваться в любви, оскорбляя, это в духе Камиля.
— Если ты собрался меня оскорблять, — пытаюсь его обойти, но он разворачивает меня, удерживая плечи, и прижимает к двери.