Шрифт:
СЕКС В ДРУГОМ ГОРОДЕ
Глава первая
Я удивленно взирала на голую задницу своего бойфренда, словно на американских горках, взмывавшую в воздух и вновь со всей мощью устремлявшуюся вниз. Вид двух тел, сплетенных в клубок и издававших театральные стоны и вздохи, лишил меня дара речи. Не подозревая, что у него появились зрители, Макс вновь и вновь кидался
Помню, как-то от нечего делать я пыталась представить, как поступлю, если в один прекрасный день вернусь домой и застану Макса с какой-нибудь красоткой. Когда прокручиваешь сценарий у себя в голове, всегда находятся точные остроты, все эти меткие, не в бровь а в глаз, замечания, которые нокаутировали бы даже Тайсона, и ты выходишь из ситуации победителем, оставив врага поверженным. Возможно, я вас разочарую, но в жизни это абсолютно не работает. Исчезает образ Мей Уэст {Мей Уэст — популярная голливудская актриса, секс-символ 1930-х годов}, изящно прислонившейся к дверному косяку и жалящей оскорбительными насмешками. Уходит навеянная Гленн Клоуз {Гленн Клоуз — американская актриса театра и кино, известная характерными ролями, сыгравшая злую волшебницу в фильме «Сто один далматинец»} мысль вылить на обнаженные ягодицы кипящее масло или, если быть ближе к реальности, ведро ледяной воды. И не удается непринужденно сбросить с себя одежду и, скользнув под одеяло, присоединиться к разнузданной оргии.
Вместо всего этого моя верхняя губа вдруг начинает подрагивать, лицо съеживается самым непривлекательным образом, как морда старого морщинистого бульдога, и в конце концов я разражаюсь бурными стенаниями.
Я рыдала, косметика текла по щекам, и чувствовала я себя очень странно. При этом мне казалось, что я должна не плакать, а скорее аплодировать. Макс — актер. И я много лет не видела, чтобы он так хорошо играл, будь то на сцене или в постели.
Встревоженные посторонним звуком безумных женских завываний, они наконец отлепились друг от друга и заметили меня.
Теперь их лица вполне наглядно иллюстрировали то выражение ужаса, которое появилось на моем, когда я босиком прокралась в спальню, где и обнаружила молодого человека, которого последние пять лет считала своим, в постели с моим тренером по аэробике.
Да уж, если не она, то кто? Она, с ее чудесной задницей, гладким телом и сиськами, опровергающими законы земного притяжения.
Хотя я знала каждый дюйм его тела, от крошечной отметины, оставленной детской ветрянкой под тщательно накачанной левой грудной мышцей, до коричневого родимого пятнышка в форме Италии на его ягодице, Макс схватил одеяло и набросил его на себя в порыве запоздалого смущения.
— О боже, Алекс… — заикаясь, промямлил он. — Послушай… э… это не то, что ты думаешь.
Не то, что я думаю? Они вели себя как два актера-профессионала на съемках порнофильма, а он говорит, что это не то, что я думаю? Ну если это был не секс в самой его примитивной форме, то что тогда? Новый комплекс упражнений по аэробике?
Почему-то меня разобрал смех. Тот самый смех, который заставляет вспомнить о смирительных рубашках, обитых войлоком палатах и слоняющихся по лужайкам пациентах, одетых в пижамы.
Пока я бежала прочь из комнаты, на улицу к машине, смех сменился слезами, а затем все это трансформировалось в истерическое рыдающее икание. Я самонадеянно пыталась попасть ключами от машины в замок, неразличимый за пеленой слез.
Несмотря на то, что замок, казалось, затопило изливающимися из моих глаз потоками, я умудрилась забраться в машину как раз в тот момент, когда Макс босиком вылетел на улицу, обмотав свои чресла одеялом, словно огромным, волочащимся по земле и набитым пухом фиговым листом.
— Алекс! Подожди…
Он наконец добежал до машины и ухватился за ручку дверцы. Я со всей силы захлопнула ее, практически лишив его пары пальцев, и с ревом запустила двигатель моей бедной маленькой машинки, как пилот «Формулы-1» на старте.
— Алекс, умоляю. — Казалось, он в отчаянии. — Ты не можешь вот так уехать… Конечно, я попался…
Да уж, маленький засранец попался как следует. Я со скрежетом рванула рычаг переключения передач и не глядя, дала задний ход, чудом объехав черного котенка, пожарный гидрант и ахиллесово сухожилие Макса.
Меня как будто двинули в живот, а потом засунули пару пальцев в горло — вот-вот вывернет наизнанку.
Думаю, мне нужно переставить дворники с лобового стекла себе на лоб. Я ничего не вижу. Размазывая тушь по щекам, пытаюсь утереть слезы, включаю первую передачу, выжимаю сцепление и набираю скорость.
Только в конце улицы до меня дошло, что странный хлопающий звук издает одеяло Макса, которое волочится за мной, как парашют, зажатое дверцей машины. Я бросаю взгляд в зеркало заднего вида как раз вовремя, чтобы заметить вышеописанные ягодицы с родимым пятном в форме Италии и их паршивца-хозяина, улепетывающего через улицу к спасительному крыльцу.
Как всегда в критических ситуациях, я на автопилоте подруливаю к дому Эммы.
Эмма — моя лучшая подруга. У каждой девушки есть вещи, которые помогают ей удержаться на плаву в море житейских невзгод. Вот моя «горячая десятка» таких ценностей, в порядке возрастания важности:
10) открытый счет по крайней мере в одном из крупных универмагов;
9) благожелательный босс;
8) благожелательный управляющий банка;
7) хороший парикмахер;
6) шоколад и прочие вкусные штуки;
5) место, которое можно назвать домом;
4) чувство юмора;
3) теплая компания;
2) семья;
1) лучшая подруга.
Я знаю, что в моем списке не хватает всех этих обычных правильных вещей вроде хорошего здоровья и т. д., и т. п., а настоящий мужчина никогда в нем и не появлялся (моя мама и кое-кто из друзей, правда, сказали бы, что понятия «настоящий мужчина» не существует в принципе), но я говорю о том, что помогает девушке в жизни помимо внимательного, преданного, остроумного, интеллигентного, сексуального возлюбленного. На деле, вы чаще всего обнаруживаете, что список основных девичьих ценностей даст сто очков вперед вашему мужчине, который и рядом не стоял с желаемым идеалом. Иначе говоря, когда твой мужчина выбивает тебя из седла, именно подруги поднимают тебя, счищают грязь и помогают снова усесться на эту несчастную клячу, которую принято называть жизнью.