Секс. Любовь. Свадьба
Шрифт:
Хейзел запихивает в рот горсть крекеров, при этом разговаривая. Хотя я не совсем понимаю ее речь, это похоже на что-то вроде: «Кто такая стриптизерша?».
Мне не следует вести подобный разговор с пятилетним ребенком, но иногда лучше быть честной.
— Та, кто снимает свою одежду, чтобы выжить.
— Мне нравится. Хочу быть стриптизершей.
Я улыбаюсь ей и кладу мобильный телефон на пеленальный столик рядом с влажными салфетками.
— Нужно добиваться цели, милая. Теперь оденься, иначе опоздаешь в школу.
— Ладно, — слышу я в ответ
А затем она исчезает в коридоре, следуя в свою спальню. Я заканчиваю менять Финли подгузник, когда звонит мой телефон. Смотрю на экран, провожу по нему пальцем и подношу мобильник к уху.
— Ты забыл своего сына, — говорю я Ноа, даже не поздоровавшись.
— Я знаю. Прости.
— Все нормально. Я отвезу его. Но можешь забрать его вечером на баскетбол? У Хейзел в это же время балет, а занятия проходят на другом конце города.
— Да. — На мгновение повисает тишина, прежде чем муж произносит: — Я скучаю по тем дням, когда ты звонила, чтобы сообщить, что ты голая ждешь меня в постели.
Это похоже на несуществующий разговор прошлой ночью, и отчасти меня это злит, потому что Ноа постоянно избегает его из-за отсутствия аргументов.
— Разве я когда-нибудь звонила тебе, чтобы сказать нечто подобное? — смеюсь я, отгоняя гнев и поднимая Фин с пеленального столика. Она пытается отнять у меня телефон, но сдается, когда я вручаю ей упаковку салфеток. Открыть их у нее не получается, но, естественно, она пытается это сделать.
— Нет. Но парень может помечтать, верно? — посмеивается Ноа, и этот звук вызывает у меня улыбку.
— Наверно, да.
А потом я думаю о том, что он сказал, и представляю, как делаю это. Я тоже скучаю по тем дням, когда все было новым и захватывающим. Дело не в том, что я не хочу ежедневно заниматься сексом. Мне бы очень хотелось, чтобы Ноа каждый вечер приходил домой и прижимал мою задницу к стене, как в фильме «Пятьдесят оттенков серого». Но это неосуществимо, когда у вас есть дети. Секс у стены не только чертовски неудобен и невозможен для женщины, но также у нас просто нет на это времени в доме с детьми. Вы всего-то оставляете их на минуту, как они уже голышом едят из собачьей миски вашего соседа. К сожалению, это реальная история.
— Пожалуйста, пусть Фин поспит в своей кроватке сегодня вечером, — практически молит Ноа. — Детка, мои яйца скоро станут черными. И я чертовски соскучился по тебе.
— Знаю, — тяжело вздыхаю я, вспоминая, как хорошо было этим утром, когда он был рядом. — Я тоже по тебе скучаю, но именно ты взбесился из-за паука. И замечу, что ты знаешь, как можно справиться с этим.
— Какой смысл жениться, если я должен сам о себе заботиться?
Я не упускаю тот факт, что после того жаркого спора он ни разу не упоминал о нашем расставании. Словно у нас на сердце лежит тяжкий груз, но мы старательно его игнорируем. Ведь именно так происходит, когда нашу жизнь меняют какие-то новости, правда? Вы избегаете последствий, пока реальность не обрушится на вас. Прямо сейчас мы все еще находимся на стадии недомолвок и пытаемся
Кстати, Ноа совершенно серьезен. Он позаботится о себе в случае крайней необходимости, но если есть выбор, то все проблемы в жизни он предпочитает решать с помощью секса.
— О, да перестань. Прошло не так уж много времени, — наконец говорю я. — И сегодняшнее утро считается. Типа.
— Ни в коем случае. Вообще не считается, — смеется Ноа. — Все это полная хрень. Кел, прошло уже три… — его голос обрывается, когда Фин выхватывает у меня телефон, что-то лепеча в динамик, а потом, нажав кнопку завершения вызова, швыряет его на пол. Иногда она ведет себя как настоящая идиотка.
Я смотрю на дочь, а она в ответ дерзко улыбается.
— Ты зачем это сделала?
Я не получаю ответа, дочь лишь тычет пальцем в мое лицо, словно просит меня помолчать. В тринадцать месяцев Финли еще не разговаривает. Никаких «мама» или «папа». Как-то раз мы услышали от нее «тсс», при этом она сжала губы Ноа, будто приказывала ему заткнуться. Но ни единого настоящего слова. Уж поверьте мне: думаю, это к лучшему, если судить по ее характеру.
— Могу я надеть это? — спрашивает Хейзел, возвращаясь в комнату.
Я смотрю на нее, затем на розовую рубашку с символикой штата Техас, которую она надела. И внезапно всхлипываю. Сначала у меня щекочет в носу, как будто меня ударили по лицу или я понюхала острый соус. Затем глаза начинают гореть, все это сопровождается болью в груди.
— Да, можешь, сладкая, — пытаюсь я прошептать изо всех сил.
Хейзел смотрит на рубашку, приподнимая ее за края.
— У сестренки была такая же?
Я киваю и стираю слезы рукавом своей рубашки. Оливер несется по коридору с рюкзаком на плечах.
— Я опоздаю в школу. — Он замолкает, скользя ногами по полу, когда замечает розовую рубашку. — Зачем ты ее надела? Она не твоя.
Хейзел смотрит на него со слезами на глазах.
— Она лежала в моей комнате.
— Сними ее. — Он бьет ее по плечу. — Это рубашка Мары.
— Оливер, — ругаю я его и пытаюсь их разнять. — Не бей ее. Она не сделала ничего плохого.
— Она не должна носить ее одежду! — кричит сын в ответ, убегая по коридору. Его тяжелые раздраженные шаги эхом отражаются от голых стен нашего дома.
И ни с того ни с сего Хейзел ударяется в драматичные рыдания.
— Прости. Я переоденусь.
Отлично, теперь все плачут, кроме Финли. И я понятия не имею, где находится Севи. Может, он уже снаружи, пытается подружиться с Эшлинн и ее большими сиськами. Это будет не впервые. В тот день, когда я прекратила кормить его грудью, он очень сильно разозлился. И теперь точит на меня зуб. Клянусь, иногда он смотрит на мою грудь так, будто мои сиськи порвали с ним.
Понимая, что мне нужно успокоить Хейзел, я сажаю Финли на пол и спешу за своей впечатлительной девочкой. Она копается в ящиках комода и бросает одежду через плечо на пол. Мгновение я хмурюсь, глядя на вещи, и понимаю, что снова придется их складывать.