СЕКСУАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА В РОССИИ Клубничка на березке
Шрифт:
Впрочем, истоки и корни российского, как и всякого иного, сексизма, конечно же, не столько интеллектуальные, сколько социальные.
Одним из важнейших лозунгов Октябрьской революции было освобождение женщин и установление полного правового и социального равенства полов. Это была искренняя и серьезная попытка одним ударом, раз и навсегда, покончить с половым неравенством и эксплуатацией женщин. Но, как и многие другие действия большевиков, эта программа была наивной и нереалистичной.
"Социальное равенство"полов, как и всякое прочее равенство, понималось механистически, как их одинаковость и возможность уничтожения всех и всяческих социально-групповых и даже природных различий. "Освобождение женщин", как и
Это был наивный взгляд. Все угнетенные группы начинают свое освобождение с того, что присваивают права и привилегии своих бывших угнетателей и начинают жить по их законам. Но после того, как эта цель достигнута, обычно выясняется, что какие-то элементы этого стиля жизни для них неприемлемы или нежелательны, и начинается поиск чего-то своего. Если так обстоит дело с социальными, этническими, религиозными меньшинствами, то подавно так должно было случиться с женщинами. Можно сколько угодно критиковать биологический детерминизм, но думать, как некоторые западные феминистки, что половой диморфизм может вообще не проявляться в культуре и взаимоотношениях полов и что индивидуальные различия утратят всякую связь с полом, - наивно.
Кроме того, большевики чудовищно недооценили те объективные и субъективные трудности, с которыми было связано даже частичное осуществление их программы. Все исторические, культурные, национальные и религиозные факторы традиционной половой стратификации игнорировались или рассматривались просто как "реакционные пережитки", которые можно и нужно устранить насильственно, административными мерами. Между тем в политической, профессиональной и семейной жизни половая стратификация может проявляться по-разному, и положительные сдвиги в одной сфере жизни могут сопровождаться отрицательными изменениями в другой.
Подобно тому, как форсированная "индустриализация любой ценой" содержала в себе будущие экологические катастрофы, большевистская "эмансипация" женщин и семьи неминуемо приходила в конфликт с любыми устоями традиционной национальной жизни и культуры. Даже ее, на первый взгляд, бесспорные достижения оказывались в конечном счете пирровыми победами, имели мало общего с первоначальными планами и часто вызывали обратную реакцию.
Советская пропаганда всегда гордилась тем, что женщины впервые в истории были вовлечены в общественно-политическую и культурную жизнь страны. Действительно, ко времени завершения советской истории, женщины составляли 51 процент всей рабочей силы. Девять десятых женщин трудоспособного возраста работали или учились. По своему образовательному уровню советские женщины практически сравнялись с мужчинами. Число женщин с высшим образованием было даже выше, чем число мужчин, а в таких профессиях, как учителя и врачи, женщины абсолютно преобладают.
Но было ли это действительно социальное равенство? Увы, нет. В сфере трудовой деятельности произошло не столько выравнивание возможностей, сколько феминизация низших уровней профессиональной иерархии: женщины заняли хуже оплачиваемые и менее престижные рабочие места и значительно слабее оказались представлены на высших ступенях разделения труда. Средний уровень заработной планы женщин был на треть ниже, чем у мужчин, потому что они занимают хуже оплачиваемые должности и среди них значительно меньше начальников разного ранга.
Например, в 1986г. в общем числе научных работников в СССР женщины составляли 48 процентов, среди кандидатов наук их было 28 процентов, среди докторов наук - 13 процентов, среди членов Академии Наук СССР - 0,6 процентов, а в составе Президиума Академии не было ни одной женщины. [159]
Старая шутка, что советские женщины могут выполнять любую, самую тяжелую работу, но только под руководством мужчин, была недалека от истины. В конце 1980-х гг. каждый второй мужчина с высшим образованием занимал какой-нибудь административный пост, а среди женщин таковых было только 7 процентов. Только 9 процентов женщин возглавляли промышленные предприятия и т.д. С переходом к рынку и общим развалом экономики положение женщин резко ухудшилось: предприниматели не хотят нанимать беременных женщин и многодетных матерей.
159
Вестник статистики, 1988, № 1, с. 62.
Такая же ситуации и в политике. До начала перестройки, когда все решалось сверху, партийной бюрократией, женщины были, хотя бы номинально, представлены на всех ступеньках политической иерархии, за исключением Политбюро (за всю историю КПСС этой чести были удостоены только две женщины - Екатерина Фурцева и Александра Бирюкова). На первых же более или менее свободных выборах это формальное представительство рухнуло. Несколько энергичных и честолюбивых женщин стали действительными политическими фигурами, зато общее число женщин депутатов Верховного Совета СССР снизилось с 33 процентов до 15,6 процента, а в республиканских и местных советах их стало и того меньше. Последующие выборы это положение не изменили. Постсоветская, как и советская, общественная жизнь направляется и управляется мужчинами, женщины остаются социально зависимыми.
В семейной жизни ситуация более противоречива из-за национальных, этнических, культурных, региональных и религиозных различий. Если узбекские, грузинские, армянские семьи обычно являются патриархальными и патерналистскими, то в русской традиционной семье всегда было сильнее выражено женское, материнское начало. [160]
В целом развитие шло в направлении большего социального равенства. По данным социологических исследований, около 40 процентов всех советских семей можно было считать в принципе эгалитарными. Русские женщины, особенно городские, социально и финансово более независимы от своих мужей, чем когда бы то ни было раньше. Косвенным доказательством этого является и тот факт, что 50-60 процентов всех разводов в СССР инициировались женщинами. Очень часто женщины несут главную ответственность за семейный бюджет и решение главных вопросов домашней жизни.
160
С. L. Kourilsky. Module culturel russe et evolution de la regulation normative de la famille // Droit et Cultures, 1989,1.18.
На этот счет был отличный анекдот. Три женщины разговаривают о том, кто в их доме принимает главные решения. Первая говорит: "Конечно, мой муж!" Вторая говорит: "Как можно что-то доверить такому дураку? Все решаю я сама." А третья говорит: "У нас с этим нет никаких проблем, власть в нашей семье разделена. Муж отвечает за самые важные, большие вопросы, и я в них никогда не вмешиваюсь, зато все частные, мелкие вопросы решаю я".
– "А как вы разграничиваете важные и второстепенные вопросы?" - "Ну, это очень просто. Все глобальные вопросы, такие как экологический кризис, события в Чили или голод в Африке, решает муж. А частности - что купить, где отдыхать летом, в какую школу послать детей - решаю я, мужу это неинтересно. И никаких конфликтов по этому поводу у нас в семье не бывает".