Сексуальная культура в России
Шрифт:
Общая тенденция развития всякого правового государства – уменьшение количества запретов на поступки, которые не представляют непосредственной социальной опасности или по самой сути своей не поддаются государственному контролю. Если в абсолютных монархиях полиция стремилась контролировать всё и вся, то в XIX в. европейские государства расширяют понятие частной жизни, в которую государство не должно вмешиваться. Хотя царская Россия не была еще правовым государством и защита прав личности занимала в ее законодательстве весьма скромное место, она развивалась в том же направлении (Энгельштейн, 1996. Гл. 1–3).
Особую трудность представляла проституция. Как и в Западной Европе, проституция в России существовала
По уголовному законодательству 1845 г. «непотребное поведение» (эвфемизм, обозначавший проституцию) наказывалось, только если «бесстыдные и соблазнительные действия» совершались в общественных местах. Это порождало морально-юридический парадокс, по сути дела легализуя поведение, которое тут же непримиримо осуждалось, но зато создавало максимальные возможности для полицейского и санитарного контроля.
Общественное мнение – мужское! – относилось к системе борделей вполне терпимо. О них не говорили при дамах, но многие дворянские юноши начинали свою сексуальную жизнь именно там. Нередко мальчиков приводили туда с этой целью старшие братья, друзья и даже отцы. В. М. Тарновский в начале 1880-х годов предложил для «укрощения» венерических заболеваний в армейской среде создать специальные солдатские дома терпимости, пополняемые здоровыми молодыми крестьянскими вдовами; эту идею поддержал знаменитый генерал М. Д. Скобелев. Руководители кадетских корпусов, по-отечески заботясь о здоровье подопечных юношей, издавали приказы, разрешавшие кадетам старших курсов и юнкерам повзводно посещать закрепленный за училищем публичный дом выше средней категории.
Приказ начальника Александровского юнкерского училища генерала П. Н. Григорьева от 20 февраля 1897 г. гласил:
«Дабы обезопасить юнкеров от заразы сифилисом при половых отправлениях, устанавливается следующее:
Для посещения юнкерами мною выбран дом терпимости Морозовой.
Для посещений устанавливаются понедельник, вторник и четверг.
В дни, указанные для посещения. врач училища предварительно осматривает женщин этого дома, где затем оставляет фельдшера, который обязан наблюдать:
а) чтобы после осмотра врача до 7 часов вечера никто посторонний не употреблял этих женщин;
б) чтобы юнкера не употребляли неосмотренных женщин или признанных нездоровыми;
в) предлагать юнкерам после сношения омовение жидкостью, составленной врачом».
Посещение проходит коллективно. Плата фиксированная, причем можно за эти деньги «совокупиться только раз и не больше 1/2 часа времени». «Юнкера во время совокупления должны соблюдать порядок и тишину», а «дежурный офицер, приняв команду, должен принять доклад фельдшера о благополучии совокупления. Расчет юнкера ведут сами. При этом они должны помнить, что более позорного долга, как в доме терпимости, не существует» (Голосенко, Голод, 1998. С. 49; Скородумов, Борисов, 2007).
Кроме «организованных» проституток было немало «одиночек», работавших на собственный страх и риск (как правило, с сутенером). По данным официальной полицейской статистики, на 1 августа 1889 г. в 50 губерниях Европейской части Российской империи насчитывалось 912 домов терпимости, в которых
Каждая проститутка обязана была зарегистрироваться в полиции, где на нее заводили особое дело. Если женщина переезжала на новое место жительства, ей после внеочередного медицинского осмотра выдавалось так называемое проходное свидетельство с приложением печати. По приезде на новое место женщина должна была отметиться у местного начальства, которое могло запросить ее дело с прежнего места жительства. Разумеется, не все женщины это делали.
Как и в Западной Европе, проблема проституции обсуждалась в России прежде всего в связи с распространением венерических заболеваний. Хотя полицейско-медицинский контроль за проститутками обходился дорого и порождал множество злоупотреблений властью, его гигиеническая эффективность была низкой. По данным обследования 1889 г., «дурной болезнью» (эвфемизм сифилиса) страдали 57,9 % «гулящих женщин» (в домах терпимости – 61,3 %, среди одиночек – 60,6 %).
Постоянной спутницей полиции нравов была коррупция.
«В отечественную полицию нравов шли лица сомнительного прошлого и настоящего – всякого рода несостоявшиеся люди, неудачники в жизни: уволенные мелкие чиновники, выгнанные лакеи, отставные унтер-офицеры и т. п. Получали они скудное вознаграждение, так что злоупотреблений с их стороны, вымогательств, попустительства было много, что сильно вредило делу» (Голосенко, Голод, 1998. С. 45).
Распространение проституции, а вместе с ней венерических заболеваний вызвало острые дискуссии о природе этих явлений и способах борьбы с ними.
Консервативные ученые (профессор Петербургской Военно-медицинской академии П. И. Грацианский, доктор И. И. Приклонский, профессор В. М. Тарновский и др.) утверждали, что и сифилис, хотя он появился в России еще в конце XV в., и проституция – следствия падения нравственного уровня народа в результате урбанизации и европеизации страны. Коммерциализация секса – только аспект общей коммерциализации жизни и неготовности русского народа к сопротивлению. Проституция, доказывал Тарновский, следуя установкам итальянской криминологической школы Чезаре Ломброзо, возникает не вследствие социальных причин, а потому, что некоторые женщины, обладающие повышенным сексуальным влечением, имеют врожденное «предрасположение к пороку». Не их соблазняют, а они соблазняют и развращают других. Только сильное влияние семьи и нравственного воспитания, еще сохранившегося в средних и высших слоях общества, может поставить предел эпидемии.
Либеральные и радикальные ученые (Э. Л. Шперк, Ф. Ф. Эрисман, Д. Н. Жбанков и др.), наоборот, подчеркивали значение социальных факторов. По афористическому выражению Жбанкова, венерические болезни, включая сифилис, распространяются и в городе, и в деревне «благодаря бедноте, темноте и тесноте». Сифилис становится «бытовой болезнью русского народа», потому что в деревне он часто передается неполовым путем, от матери к ребенку. Ни социальная изоляция больных, ни принудительные осмотры крестьян, за которыми стоят пережитки крепостнической психологии, не помогут. Социальные болезни можно устранить только социальными средствами.