Сексуальный дерзкий парень
Шрифт:
– Это отвратительно, – соглашается Финн, вздыхая себе под нос.
Их взгляды встречаются. И вот заключается молчаливое соглашение, по которому они вместе против нас, соревнуются, кто сильнее унизит своего друга. И я понимаю, что примерно через полтора часа Харлоу прокатится на Финне в позе «наездница наоборот» [2] где-нибудь на этаже. Лола ловит мой взгляд, и я понимаю, что мы думаем об одном и том же.
Словно в доказательство, Харлоу поднимает рюмку в сторону Финна. При этом большая часть содержимого выплескивается через край
2
Поза, при которой женщина сверху, спиной к лицу партнера.
– Я, наверно, трахну его сегодня.
Финн смеется, придвигается к ней ближе и шепчет что-то на ухо. Понятия не имею, что он сказал, но клянусь, я никогда не видела, чтобы Харлоу так краснела. Она потягивается, играя со своей сережкой. Рядом со мной слышится стон Лорелеи.
Когда Харлоу смотрит тебе в глаза и снимает сережку, варианта два: либо она тебя трахнет, либо убьет. Когда Финн улыбается, я осознаю, что он уже понял это правило и знает, что победит.
– Харлоу, – предостерегаю я.
Очевидно, Лола больше не в силах это выносить, потому она хватает Харлоу за руку и стаскивает со стула:
– У нас совещание в дамской комнате.
– ПОЧЕМУ ОН называет меня «Вишенкой»? – спрашиваю я свое отражение в зеркале. – Неужели он думает, что я девственница?
– Я абсолютно уверена, он имеет в виду, что твой рот прямо таки идеален для орального секса, – подмигивает мне Харлоу. – И если позволите, осмелюсь предположить, что сегодня ночью ты отделаешь этого парня по полной программе. Ты слышала что-нибудь сексуальнее его акцента?
Лорелея уже качает головой:
– Не уверена, что Миа из тех, кого можно уговорить на секс на одну ночь…
Я заканчиваю красить губы и сжимаю их:
– О чем это вы? – Я не планировала с ним спать. Я собиралась провести весь вечер, пялясь на Анселя, а потом отправиться в постель в одиночестве и фантазировать, что я это не я, а кто-то другой, и Ансель посвящает меня во все тонкости секса в коридоре. Но когда Лола это произносит, я чувствую, как внутри меня просыпается протест.
Харлоу мгновение изучает меня.
– Думаю, она права. Тебе трудно угодить, – поясняет она.
– Харлоу, ты серьезно? – спрашиваю я. – Ты можешь так спокойно это говорить?
Лола поворачивается ко мне, и глаза у нее широко раскрыты от удивления:
– Я не это имела в виду.
– А вот мне определенно невозможно угодить, – признается Харлоу. – Обожаю наблюдать, как мужчины стараются это сделать. Но у Мии уходит пара недель, прежде чем она избавляется от этой неловкости и начинает свободно общаться.
– Но только не сегодня, – бормочет Лола.
Я запихиваю блеск для губ обратно в клатч и бросаю взгляд на Харлоу:
– А может быть, мне нравится двигаться медленно и обходить эту странную потребность людей болтать без умолку. Зато ты рубишь с плеча – и это нормально. Я тебя не осуждаю.
– Что ж, – Харлоу продолжает, будто я ничего и не говорила, – Ансель восхитителен,
Лорелея вздыхает:
– Он кажется милым, и они очевидно нравятся друг другу, но к чему это приведет? – Она запихивает все обратно в сумочку и поворачивается лицом к нам, а спиной к раковине. – Он живет во Франции, а она переезжает в Бостон, который чуть ближе к Франции, чем Сан-Диего. Если у тебя будет секс с Анселем, – продолжает она мне, – это будет надежная миссионерская поза, с кучей разговоров и нежными взглядами глаза в глаза. Это не секс на одну ночь.
– Девочки, вы меня с ума сводите, – вздыхаю я.
– Ну, она может настоять на позе по-собачьи, в чем проблема? – недоумевает Харлоу.
Поскольку я в этой беседе явно лишняя, я выхожу из туалета и возвращаюсь в бар, предоставив им возможность дальше обсуждать мои планы на ночь без меня.
СНАЧАЛА наши друзья по мере того, как привыкают друг к другу (или все вместе пьянеют), будто сливаются с фоном. По их смеху я понимаю, что они больше не прислушиваются ко всему, что мы говорим. В конце концов они отправляются играть в блэк-джек за баром, предварительно многозначительно посмотрев на меня, мол, будь осторожна, и на Анселя, как бы говоря глазами: «Не слишком напирай!»
Он допивает бокал и ставит его на стойку бара:
– Что тебе больше всего нравилось в танцах?
Я чувствую себя смелой, не знаю, из-за джина или из-за Анселя, да это и не важно. Я беру его руку и тяну, заставляя его встать со стула. Он отходит от стойки и идет рядом со мной.
– Потеряться в танце, – отвечаю я, опираясь на него. – Стать кем-то другим.
«Так я могла притвориться кем-угодно, – думаю я, – притвориться, что я в чужом теле делаю то, на что бы, как следует поразмыслив, не решилась в своем. Например, вот так увести Анселя в темный коридор, хотя мне все равно приходится для этого набрать побольше воздуха в легкие и посчитать до десяти, но я это делаю».
Когда мы сворачиваем за угол и останавливаемся, он мурлычет, и я смыкаю губы покрепче, наслаждаясь тем, как этот звук заставляет сжиматься мои легкие. Ну не могут же мои ноги, легкие и мозг отказать одновременно!
– Мы можем притвориться, что это сцена, – шепчет он, облокачиваясь на стену рядом с моей головой. – Ты можешь притвориться кем-то другим. Например, девушкой, которая затащила меня сюда, потому что хочет меня поцеловать.
Я сглатываю, пытаясь в голове собрать слова в предложение:
– Тогда кем будешь ты?
– Парнем, который получит девушку, которую хочет, и который не торопится возвращаться домой.
Он не отводит взгляд, и я чувствую, что тоже не могу оторваться от него, хотя мои колени подгибаются. Он мог бы поцеловать меня в эту самую секунду, но это все равно было бы недостаточно быстро.
– Почему ты привела меня сюда? Подальше от всех? – спрашивает он, и улыбка исчезает с его лица.
Я смотрю через его плечо в сторону клуба, где ненамного светлее, чем там, где мы стоим.