Секта
Шрифт:
А слова рассыпались, как хрустальные шарики от люстры, грохнувшейся с потолка.
Не иначе, давление вновь подскочило.
Он выключил компьютер, закрыл сейф, запер кабинет и вышел на улицу, истерзанную жарой. Купив на углу бутылку пива «Премиум», сунул ее в бумажный пакет, чтоб не дразнить полицию, и, перейдя через дорогу, устроился на скамейке в скверике.
Пиво оказалось переохлажденным — заныли зубы, — но сумбурное мельтешение под черепной коробкой пошло на убыль.
Глава двадцатая «С возвращеньицем, Иван
В бывшем депутатском зале, чьими услугами нынче за скромную сумму мог воспользоваться каждый желающий, Кидина поджидали Смирнов с охранниками и шофер.
Валентин успел опорожнить две банки «Будвайзера», а Вася удовольствовался чашкой кофе. Физиономии у обоих были скучные.
— С благополучным прибытием, Ваникалач! Как долетели?
— Нормально, — Кидин сразу заподозрил неладное. — А что у вас?
— Мы тут дождемся вещей, а ты, Васек, давай на стоянку, — распорядился Смирнов.
— Постараюсь встать поближе, — залпом допив кофе, сказал шофер.
— Почему столько народу? — Иван Николаевич кивнул на охранников, застывших у стойки бара.
— Есть основания, Николаич. Не здесь.
— Тебе виднее, а все-таки? — забеспокоился Кидин. Удар мог последовать с любой стороны. Власти? Но тут все схвачено, а если что, то не поможет никакая охрана. Неужели наезд? За жену он особенно не волновался. Валентин сообщил, что застряла у Селницких, пусть ее… Лора вообще никогда не встречала его, только иногда провожала.
— Беда у нас, Николаич, — нагнувшись к самому уху, шепнул Смирнов, — Лобастов убит.
— К-к-как так, убит? — от неожиданности Кидин начал заикаться. — Он же в Японии! Третьего дня я говорил с ним по телефону…
— Вчера прилетел… По дороге из Шереметьева, возле Химок.
— Ладно, потом, — Кидин схватился за виски. — Пошли к машине. Оставь кого-нибудь проводить носильщика.
Весть об убийстве Лобастова ударила, словно обухом по темени. Даже в глазах потемнело. Не то чтобы особенно жаль было Геннадия Прокоповича, нет, конечно же, жаль, но страх оказался сильнее любых сожалений. Все постороннее мигом отлетело, потеряв всякую цену, и Кидин остался один на один с нестерпимым, всепоглощающим ощущением безысходной беды.
— Кто? — спросил он по пути к машине, едва шевеля губами.
— Ничего не известно.
«Не известно», — мысленно повторил Иван Николаевич. Беспросветная неизвестность объяла со всех сторон. Теперь и до него доберутся. Возможно, Лобастова и убили только потому, что не ко времени оказался на месте. Метили в него, Кидина. Парализованная мысль вспыхивала и гасла, как мигалка на перекрестке. Он утратил способность рассуждать здраво. Прокопыч сказал, что собирается задержаться еще на неделю, ждет продления. Откуда могли узнать, что он внезапно сорвется и прилетит? Наверное, сам позвонил распорядиться насчет машины. Значит, кто-то из своих? Или установили подслушку? Никак не удавалось сосредоточиться. Почему Лобастов так скоропалительно поменял планы? В чем причина? Что произошло в этом проклятом Токио?.. Дурацкий вопрос! Да все, что угодно. Оттуда и пошли неприятности. Легко сказать, неприятности! Все только начинается. Надо же было вляпаться в такую клоаку.
— Как ты думаешь, кто? — вновь спросил Кидин. О Лобастове он думал теперь почти с ненавистью: заварил кашу, втравил, а кому расхлебывать? Прав Валентин — с дерьмом нельзя связываться. На вонючие иены клюнули, будь они прокляты.
Смирнов только головой мотнул, прокладывая дорогу среди мельтешащей толпы. Тележки с поклажей, полно сомнительных личностей, непрерывно подруливают и отъезжают машины, хлопают дверцы, взлетают крышки багажников — напряженная атмосфера. Плотно зажатый между Смирновым и бойцом охраны, перекликавшимся с напарником, дежурившим в «мерседесе», Иван Николаевич особенно остро ощущал свою полную беззащитность.
— Что он там делает в машине, твой лоб? — раздраженно прошипел он. — Лучше бы вышел встретить.
— Спокойно, Иван Николаевич, сейчас будем на месте, а за машинами тоже пригляд требуется. Сюда, пожалуйста.
«И верно, — подумал Кидин, падая на сиденье, — могли и бомбу подложить».
— Поглядел бы, нет ли чего… Снаружи?
— Спокуха, Николаич. — Валентин приспустил стекло и приготовил десятитысячную купюру. — Давай, Васек.
Перед шлагбаумом машина остановилась. Высунув деньги вместе с квитанцией, Смирнов окликнул сторожа. — Без сдачи.
— Доброго пути, Валентин Петрович! — сторож поднял шлагбаум.
— А багаж? — спохватился Кидин.
— На месте, Ваникалач, — успокоил шофер, увеличивая скорость.
Поджидавший у въезда на эстакаду мощный «лендровер», мигнув задними огнями, резко взял с места. Никогда прежде Кидина не встречали с такой помпой. Успокоения это не принесло, скорее напротив.
— Поедем по Кольцевой, — сказал Валентин.
Охранники — слева и рядом с шофером — слегка расслабились, вынув руки из-под курток с приспущенной молнией.
— Знаешь, что удумали наши депутаты? — недобро улыбнулся Смирнов. — Какой закон собираются протолкнуть?
— Откуда? — вяло откликнулся Кидин. Цирковые представления в Думе в данный момент его не слишком заботили. — Опять с налогами?
— Насчет налогов не скажу, а вот разоружить нас, кажется, собираются.
— То есть как это — разоружить?
— Очень просто. Оставить только газовые пистолеты. Понимаешь, что это значит? С хлопушками против автоматов. Полный абзац. Ничего сделать не сможем. Если пройдет, буду искать другую работу. Ты уж не обижайся.
— Обрадовал! Думаешь, пройдет?
— Похоже на то. МВД лоббирует. Под предлогом, что среди нашего брата много не тех людей. Для бандитов — это форменный праздник.
— А правительство?
— МВД тебе не правительство? Одна шайка-лейка.