Селфи на балконе
Шрифт:
Хорошо еще, что пара начиналась, и нам бежать надо было. Разговаривать как-то совсем не хотелось. Я достала свой телефон, и на сообщение смотрела. Зачем он, вообще, мне написал?
Это ведь он?
Кто еще станет мне эту песню слать?
Хотя, все мальчишки в школе постоянно ее напевали, стоило мне только в класс войти. Им было весело, а я тогда имя свое ненавидела. И ненавидела Лепса, который эту песню спел. Лучше бы он про рюмку свою запевал, а имя мое не трогал.
Да Корнеев прислал. Точно Корнеев. Даже Вике номер знакомым показался.
Влипла, ты Шведова.
Еще как влипла.
Черт.
Вспомнила
Кручу телефон в руках, и никак не решаясь открыть новое сообщение.
Вдоооох. Выдох.
Я ведь жираф. Я никого не вижу, и никого не боюсь.
«Карманных денег хватит на поход в кафе. Жду».
Пффф. Жди.
Ждать, законом не запрещено.
6
Вика сидела рядом, и, уткнувшись в свой телефон, не обращала ни на кого внимания. Да оно и к лучшему. Мне сейчас не до разговоров было. Тем более, совершенно не хотелось слушать трёп про Корнеева, его шикарную машину, и эту идиотскую встречу, где соседка смогла перекинуться с ним парочкой фраз.
Достижение века.
А по мне, так бред какой-то.
— Тусь, смотри, какая лучше? — Вика пихает меня локтем и тычет в лицо свой телефон. — Вот здесь, правда, только половину лица моего видно, но зато свет отлично падает. А тут Даня в сторону смотрит, а меня почти не видно. Какую в инсту загрузить?
Поднимаю на нее глаза, внимательно смотрю на экран, а потом, молча, по инерции, протягиваю руку, хватаю свой старенький смартфон и заношу номер Корнеева в черный список.
Фух.
Клянусь, мне дышать легче стало.
— Без понятия. — Откинулась на стуле, и попыталась вспомнить, когда Звягина успела фотосессию на улице устроить? Хотя, этому великому блогеру с тысячью подписчиками много времени не нужно, чтобы селфи сделать. «Себяшечку», как Вика это называет. И чему тут удивляться? Звягина вряд ли упустила бы момент запечатлеть себя рядом со своим «любимым».
Эх.
Жизнь теперь прожита не зря.
Такое фото легендарное. Потомки буду гордиться своей бабкой, а эти снимки на аукционах выставлять.
— Тогда обе выложу. Хештег: лучшее утро. Хэштег: вместо тысячи слов. Хэштег: счастлива.
— Хэштег: подарите мне мозг. Вик, ну, стремно же. Ты, правда, не понимаешь, что это всё позорно как-то?
— Позорно занудой быть. И на учёбу с этой сумкой ходить, в которую два арбуза влезут. Вот это стремно. А обновить инсту, чтобы собрать кучу лайков — это нормально.
Тяжело вздохнув, я прикрыла глаза. Картина называется: «Вот и поговорили». Пожала плечами, и отвернулась от Звягиной. Хочет бегать за кем-то, да пусть бегает. Может, ей нравится, чувство унижения, а тут я со своим самоваром в её Тулу лезу.
Промолчала, а когда звонок прозвенел, самая первая из аудитории вышла, и не стала Вику ждать. Надо будет, сама догонит.
А она и догнала. Я в очереди за пирожком стояла, когда соседка начала расталкивать в разные стороны голодных студентов, чтобы рядом со мной побыстрее встать.
— Чего ты меня не подождала?
Молчу. В уме прикидываю, сколько у меня денег останется, если я ещё булку с маком куплю. Мало. Слишком мало, чтобы дня три жить и не быть голодной. Это еще
А Вика смеется поначалу, а потом от холодильника не отходит, со скоростью света открываю очередную банку с вкусным вареньем.
— Тусь, обиделась, что ли? Да ладно тебе, из-за сумки обижаться. Вот обещаю, у родителей денег возьму, и рюкзак тебе крутой куплю. Будешь самой модной ходить. И мне иногда одалживать.
— Не нужен мне рюкзак твой. И нормальная у меня сумка, поняла? Нормальная.
— Да где она нормальная? Ты её на том же рынке брала, где и пижаму ту ужасную?
— Ага. Скоро опять туда поеду. Язык твой длинный продавать. Его какие-нибудь ученые купят, чтобы яд с него сцеживать, а потом им крыс в подвалах травить.
Звягина, как обычно, мало обращает внимания на мои слова. Ей плевать. Главное, что она сказала то, что хотела. А всё, что летит в ответ, мимо себя пропускает. Как она говорит, таким способом можно оградить свою ауру, от тяжелой энергетики.
Мне пока пирожок мой пробивали, Вика себе успела поднос весь тарелками заставить. И супчик вермишелевый, и пюре с котлетой, даже на три пончика прихватила, хотя обычно только один себе позволяет.
— Не ворчи. Ты, кстати, чего с пирожком одним только? Худеешь, что ли? Тогда открою тебе секрет, овощи трескать надо или творог, а на мучном ты и грамма не скинешь.
Беру свой скромный обед, и мы вместе идем к свободному столику, который, как назло, возле входной двери стоит. Терпеть не могу там сидеть. Каждый, кто в столовку заходит, сразу же глазами на этот столик натыкается. Ты сидишь, ешь, а тебе в этот момент весь институт в рот заглядывает.
Ужас.
— Диета называется: «Несколько дней без денег». Говорят эффективная. За три дня минус пять килограмм.
Я не собиралась жаловаться Звягиной, что все деньги на поездку за ней потратила. Но и молчать об этом я как-то тоже не думала. Нам завтра за свет идти платить, пусть она рассчитывает, что ей одной придется скидываться.
— Так, Шведова, ты чего не сказала, что ты на мели? Держи котлету, — двигает на меня тарелку с пюре, следом протягивает кусок хлеба. — Давай-давай. Мы подруги, в конце концов. Я тебе помогаю, ты мне. А так как последнее бывает в разы чаще, то это мой вклад в будущее.
— Не хочу я твою котлету. Мне и пирожка с картошкой хватит.
Я не настолько жалкая, чтобы за фарш на масле жареный родину продавать.
— Ну, как хочешь. Я предлагала.
Я себя всегда доброй считала. Если видела голодного котенка на улице, то шла в магазин и покупала ему пакетик с кормом. Когда замечала, что кто-то помощи просит, могла последнее отдать, и не было ни капли жалко. Только вот сейчас, я себя не доброй почувствовала, а глупой. Использованной немного. Но…