Сельская Венгрия
Шрифт:
Но мастер дело хорошо знает. Брака в этом процессе, длящемся много дней, почти не бывает.
— Итак, трехслойный кокон…
— Ну вы догадались, наверное, что будет дальше. Краном высохшую «шинель» осторожно мы поднимаем, снимаем с «рубашки»…
— А «рубашку» осторожно раскалываете, убираете и потом болванку накрываете «шинелью»…
— Абсолютно верно. Пустое пространство, которое занимала «рубашка», — это и есть будущий колокол. Надо только пустоту залить расплавленной бронзой.
Кокон с пустотой в середине тщательно пеленают железными обручами, свинчивают железо. И ставят краном в обширную яму.
— Обычно для каждой разливки готовим сразу три-четыре таких кокона. В яме они засыпаются землей. Собравшись все вместе, наш маленький кооператив состоит из шести человек, тщательно топчем, утрамбовываем землю. Из нее торчат теперь только горлышки, в которые будет заливаться металл. Бронзу получаем либо из колокольного лома, либо смешиваем в нужной пропорции чистые медь и олово, добавляя к ним «специи» («секрет мастера»), предохраняющие колокол от зеленого окисления.
Момент отливки самый короткий — одна-две минуты — во всем долгом процессе изготовления колокола. Но момент этот — самый ответственный. Чутье, интуиция, опыт мастера в эти минуты собраны воедино, обострены. Бронзу начинают плавить в полночь, чтобы была готова к восьми утра, когда температура, чистота, давление и движение воздуха благоприятствуют делу.
— Открывают леток — и жидкая, как вода, бело-розовая, сверкающая серебром бронза по желобкам устремляется в нужное место. Температуру я чувствую по цвету расплава и регулирую скорость литья. За две минуты выпускается более тонны металла…
Затем семьдесят два часа отливка затвердевает. Жидкая бронза, заполнив место «рубашки», в подкладке «шинели» растопила гнездышки воска. Пустоты от букв и орнаментов четко заполнил металл. Так хитро рождаются узоры и надписи на колоколах.
— Вы думаете, древние пользовались такой же технологией?
— Думаю, что да. У каждого мастера были свои секреты. Но в принципе все происходит, как и тысячу лет назад.
Сидя в конторке, заваленной чертежами и фотографиями колоколов, вспоминаем самую интересную часть из фильма «Андрей Рублев» — отливку колокола.
— Да, да, именно так, я думаю, в старые времена все протекало. Не быстро! И волнение мастера верно показано. Кранов не было — помосты, веревки, блоки. Ну и, конечно, масса людей, молитвы, напряженное ожидание — получилось, не получилось?
— Вы тоже волнуетесь, когда разрываете яму?
— А как же! Всегда волнуюсь.
Колокол, освобожденный от глиняной формы, еще неказист. Вот он лежит во дворе, как новорожденный, но еще не издавший ни звука. Сбивают окалину, полируют песком. И наступит день, когда колокол подвесят на перекладине, укрепят внутри его зева язык. Еще не потемневшая бронза в это время сияет, колокол кажется золотым. Кто-нибудь самый нетерпеливый хватает веревку — бом! бом! бом!.. По этим звукам жители Эрботтяна знают: у Лайоша Гомбоша праздник.
— Сколько же длится изготовление?
— От поездки на место до первых ударов — в среднем четыре месяца. Меньше нельзя. Беременность тоже ведь, знаете, девять месяцев — не поторопишь…
В процессе изготовления у Лайоша сразу несколько колоколов. В год получается двадцать-тридцать. Высока ли цена работы?
— Да. Стоимость колокола такого, как этот, равняется примерно стоимости «жигулей». Металл не в счет. Металл либо дает заказчик, либо платит за него примерно столько же, сколько и за работу.
— Вы свои колокола можете по звуку узнать?
— Некоторые узнаю…
На карте, висящей в конторке, флажками отмечены села и города — места, где ждут заказанные у Гомбоша колокола.
Пять часов интересной беседы с мастером пролетели, как пять минут.
— Можно мне на прощание попробовать звук?
— Конечно.
Подходим к перекладине, где играют на солнце боками пять разных колоколов.
— Минутку… — говорит мастер и неторопливо раскладывает на траве длинный матерчатый футляр с камертонами. Их много. Каждый — в отдельном кармашке. Лайош выбирает нужный, показывает продолговатую дужку металла, и я становлюсь свидетелем чуда. Положив на дерево лоскуток ткани, Лайош ударяет в этом месте камертоном и быстро подносит его к колоколу. Невероятно… Колокол загудел! Масса металла весом более тонны отозвалась на звучание пластинок весом в сто граммов.
— Две струны, одинаково настроенные, зазвучат в лад, если тронуть одну. То же самое здесь.
Потом Лайош показывает мне, как надо звонить. Большой колокол… малые… оркестровое сочетание звуков.
— Селяне не против такого концерта?
— Не стесняйтесь. К этим звукам в Эрботтяне привыкли. Иногда даже просят позвонить специально, в день чьей-нибудь свадьбы, к примеру. Сейчас они думают: это заказчик приехал забирать колокол. Вон уже, видите, идут любопытные.
1986 г.