Семь атаманов и один судья
Шрифт:
— Кто тут тонет? — строго спросил Большой Сабир, пробираясь сквозь толпу.
— Пока никто, — усмехнулся шкипер, Земфирин бабасик.
— Как никто? — даже рассердился Большой Сабир. — Я сам своими ушами только что слышал…
— Глянь-ка, дяденька, вон туда! — вежливо заговорил толстый Тагир, более известный под кличкой Физик.
— Вон на того, который под яром маячит? Давно он там топчется? — продолжал допрашивать Большой Сабир.
— Четверть часа, не более. От силы двадцать минут с гаком.
— Пороха,
Физика хлебом не корми, лишь бы ему потереться среди взрослых. Такая уж у него слабость.
— Как же он станет пытать счастье, если нынче утром летчики на реку налет устроили? — заявил он, желая показать, какая он осведомленная личность.
— А с чего вдруг летчик взялся расколошмачивать реку? — удивилась Тамара. Ее специальностью было выспрашивать и удивляться.
«Наверное, все те, у кого большие черные глаза, притом чуть-чуть выпуклые, и жесткие волосы, рождаются любопытными», — подумал Азамат. А у кого какие волосы, он-то знал наперечет. Во время горячих схваток не всегда же берешь в расчет, что коса — она девчачья! В такой миг думать да раздумывать некогда. Так волей-неволей становишься знатоком всяких там кудрей, жестких и мягких, куцых и пышных.
Большой Сабир, почти разочарованный, повернул домой. Он в душе, ей-ей, проклинал того типа, который зря только поднял немыслимый переполох.
— Заячья душа! Первоклассный трус! — сердито бубнил он, вышагивая впереди.
Следовавший за ним Азамат тоже думал, что тот, очумелый, покуражится возле берега да вскоре выкарабкается на сушу.
Отец с сыном почти, что уж дошли домой, когда вдруг со стороны реки донесся Земфирин крик:
— Попер сюда!
Толпа заволновалась почем зря. Все знали, что Белая река в середине апреля шутки шутить не любит.
И надо ж такому случиться, что Большой Сабир опять повернул обратно. С этой минуты у мальчишки, верного адъютанта, появились особые заботы. Он держался подле Большого Сабира. Сейчас за ним глаз да глаз нужен.
В такой обстановочке ему почти не оставалось лишней минуты, чтобы следить еще за старшим братом. С некоторых пор Самат сделался закадычным другом Синяка — первого драчуна на всей улице. «Чего он к нему липнет?» — недовольно морщил нос Азамат, думая о старшем.
Синяк и Самат, верно, задумали отдубасить Шептуна, с независимым видом застывшего рядом со своим батей Сидором Айтугановичем. Потому они всячески подманивали к себе Шептуна, стараясь в общей неразберихе сквитать какие-то свои счеты.
Но Шептун был не промах: зорко следил за рыжим мальчишкой, тертым и ловким, кружившим вокруг да около, точно коршун. Да за его дружком Саматом… Чуть зазеваешься, заработаешь затрещину, а то и синяк.
Шептун все норовил держаться перед носом отца, который через бинокль разглядывал чудака, пытавшегося переправиться через реку.
— Вода ему по колени, — уронил Сидор Айтуганович, убирая бинокль и обращаясь к Большому Сабиру.
— Какой это ледоход! — вздохнул Большой Сабир. — До революции, как сейчас, помню, вот были ледоходы! Что сейчас? Тьфу!
— Но и нынче жди большую воду, — стал, было возражать Сидор Айтуганович более или менее подобострастно, однако Большой Сабир не стал с ним разговаривать. Может, и сказал бы что, но в это время на весь берег завопил Физик:
— А тот глупый человек, как видно, в самом деле, направляется на наш берег!
Все взглянули туда, куда указывал Физик. Глупый человек, осторожно ощупывая ногами лед, не спеша топал с того берега на этот. «Чего он попер через реку, когда кругом выставлены щиты со строжайшим предупреждением:»На лед не выходить!«— подумал Азамат. — Вот тундра!»
Он, пожалуй, здорово спешил, если уж взялся играть со смертью в кошки-мышки.
На этом берегу зашумели, само собой разумеется. Кое-кто даже стал палить из ружья, давая понять, что, мол, поворачивай оглобли, если, конечно, в некотором роде дорожишь собой.
Тот человек был очень отчаянный, или правда его дело не терпело отсрочки. Этого никто толком не знал. Он прошел уже середину реки, как вдруг ледяное поле, до того спокойное и величественное, неожиданно хрустнуло.
И в одно мгновение, сразу же за тем глухим подледным хрустом, поперек реки образовались синие трещины. Тотчас же там и тут выступила вода, разливаясь по грязному ледяному полю.
Человек вроде бы попал в западню. Ему нельзя было идти вперед и отступать как будто некуда. Он заметался.
— А, струсил! — закричала Тамара.
Но кто-то цыкнул на нее, и она испуганно смолкла.
— Остается ему идти вперед, до нашего берега все-таки ближе. — проговорил Тагир. Но на Физика никто не цыкнул.
Человек, разбежавшись, прыгнул через одну такую трещину и плюхнулся прямо в разводье.
— Пропал человек! — снова завопила Тамара. — Никто его не спасет, ни «Скорая помощь», ни пожарники.
Она была права, чего уж тут говорить. Человек был обречен как пить дать. Может, еще с вертолета можно было помочь, да где его возьмешь?
И вдруг с места сорвался Большой Сабир, никто не успел остановить его. Такой он был прыткий.
Словно тигр, он легко перемахнул через полосу вешней воды, отделяющую лед от берега, и помчался на место происшествия.
Все это произошло настолько внезапно, что никто даже не успел и очухаться. Большому Сабиру, конечно, не привыкать вытаскивать утопающих, этим делом ему заниматься не впервой.