Семь божков несчастья
Шрифт:
— Лиза, я поеду одна. А ты останешься здесь. Не спорь, иначе я запру тебя в комнате и посажу под дверь в качестве охраны Сеньку, Вовку, Клару Карловну и твоего обожаемого Джона. Уж он точно тебя никуда не выпустит.
— Ты думаешь? — счастливо улыбнулась подруга.
— Уверена. Он ведь влюбился в тебя, даже без микроскопа заметно!
Лизка хотела было что-то возразить и даже открыла с этой целью рот, но вдруг обмякла и всхлипнула:
— Дура ты, Витка! Дура и есть.
— Ага! — я счастливо рассмеялась.
— А как ты до парка
— Не хитри, Лизавета! — я притворно-строго погрозила подруге пальцем. — Я сама умею машину водить. Попрошу у Джона. Думаю, он мне не откажет.
— Не откажет, — убежденно кивнула Лизка, — только вопросами изведет. Как ты ему объяснишь, куда собралась на ночь глядя? Он же бдит…
— Скажу, что поеду навещать престарелую тетушку. Она как-то внезапно занедужила…
— Не поверит. Вызовется сам отвезти.
— А ты его убеди в ненадобности этого опрометчивого шага. Пусти в ход все свое обаяние, улыбнись со значением, прелестями пару раз тряхни поубедительнее… Ну, не мне тебя учить.
Лизка сдалась окончательно.
— Делай, что хочешь! — махнула она рукой. — Только учти, ты подвергаешь мою нервную систему серьезному испытанию. Если я не сойду с ума этой ночью, то заикой стану точно. И это будет на твоей совести.
— Ладно, с совестью я как-нибудь договорюсь, а теперь пойдем ужинать. Клара Карловна, наверное, уже вся ядом изошла — мы ведь на четверть часа опаздываем к столу.
…За ужином я маетно вздыхала, томилась. Страдала отсутствием аппетита (это было труднее всего, потому как Клара Карловна постаралась на славу) — словом, всеми способами давала понять, что на душе у меня лежит здоровенная зеленая лягушка. Мои смятения нервировали домоправительницу, но оставались незамеченными Джоном. А все потому, что Лизавета чересчур уж активно приступила к выполнению ответственного задания. После сто первой неудачной попытки завладеть вниманием Джона, откровенно пялившегося в Лизкино необъятное декольте, я «случайно» уронила стакан с соком на пол. Клара Карловна тут же злобно зашипела, изничтожая меня мысленно проклятиями, однако цели я достигла: Джон Ааронович нехотя отвел затуманенный взор от Лизаветы и с удивлением, словно только сейчас обнаружил, что за столом они с Лизаветой не одни, пробормотал:
— Что-то случилось?
— Ах, извините, — натурально смутилась я. — Я такая неуклюжая. Я готова возместить материальный ущерб. Скажите, сколько стоит стакан, я возмещу.
— Пустяки, — отмахнулся Джон. Но тут, кажется впервые за вечер, он обратил внимание на мою расстроенную физиономию и участливо осведомился: — Виталия, ты так расстроилась из-за разбитой посуды? Не стоит, право слово!
Джон мило улыбнулся, взял свой стакан и от всей души шарахнул его об пол. Сенька с Вовкой с удовольствием и каким-то щенячьим восторгом проделали то же самое со своими стаканами. Из моих глаз брызнули слезы.
— Сумасшедший дом! — Сверкнув полными злобы глазами, Клара Карловна отправилась на кухню за веником.
Лизавета бросилась меня успокаивать. Добрые детишки тоже подошли со словами утешения, а Джон совсем растерялся: он беспомощно разводил руками и невнятно бормотал:
— Виталия… не надо… Может, водички? Господи, да что же это?! Лиза! Сделай же что-нибудь! Может, врача вызвать? Вдруг у нее истерика? Господи-и, только этого мне не хватало!
— Никакая это не истерика. Просто сильно переживает человек, — объяснила Лизавета.
— Из-за стаканов? — удивился Джон.
— Из-за бабушки…
— Из-за тетушки, — икая, поправила я подругу.
— Померла? — оживился Вовка.
— Амбец старушке! — радостно поддакнул Сенька.
— Брысь отсюда оба!!! — цыкнул на сыновей Джон. Парни, смекнув, что отец волнуется всерьез, мгновенно слиняли.
— Так что с тетей? — голосом, каким обычно говорят доктора со смертельно больными пациентами, обратился ко мне Джон. Я на всякий случай зарыдала еще громче, предоставив возможность Лизавете выступать соло. Она этим охотно воспользовалась.
— Тетя Даша сильно больна, — задушевно начала подруга, а я согласно всхлипнула. — Тетя давно болеет, у нее рак. А вот как раз сегодня тете стало хуже. Она позвонила Витке… Помру, говорит, наверное, скоро! Вот буквально со дня на день. Хочу, мол, тебя, деточка, повидать перед смертью, попрощаться, завещанием порадовать…
Сочиняла Лизавета вдохновенно, даже я невольно прониклась сочувствием к мифической тете Даше, чего уж говорить о Джоне! Он энергично задышал и с готовностью предложил:
— Надо к тете ехать. Я тебя отвезу.
— Нет… Тетя Даша не любит чужих. Вернее, не то чтобы не любит, просто она стесняется своего теперешнего положения. Даже меня на порог не пускает. А ведь я у нее на глазах росла, — Лизка тоже всхлипнула. — Придется Витке одной ехать. Ты дашь ей машину, правда, милый?
— Конечно, что за вопрос?! Но, может, ей не стоит в таком состоянии садиться за руль? Давай такси вызовем?
— Н-не над-до т-такси, — размазав слезы по щекам, я с облегчением икнула. — Я сама доеду, ничего страшного!
Джон с недоверием посмотрел на меня, потом перевел вопросительный взгляд на Лизавету. Она утвердительно затрясла головой, мол, все нормально, запускай. То есть отпускай…
Сомнения все еще терзали Джона, но он отогнал их усилием воли и все-таки передал мне ключи от джипа. Потом они с Лизаветой, бережно поддерживая под руки, сопроводили меня в отведенную мне комнату. Повинуясь властному взгляду Лизаветы, хозяин дома тихо удалился, но буквально минуту спустя в комнате возникли Вовка с Сенькой. По тому, как обычно боевые пацаны робко топтались на пороге, я сделала вывод, что у них имеется какое-то важное дело, не терпящее отлагательств.