Семь божков несчастья
Шрифт:
Полчаса спустя мы с Лизаветой покидали добрую бабушку. В дорогу она дала нам литровую банку с каким-то отваром вместо обещанного молока, сопроводив туманным намеком «Пригодится». Лизка хотела было его вылить, едва хлипкая избенка скрылась из виду, но я пресекла неразумный порыв подруги и бережно упаковала драгоценную ношу в свой и без того не легкий рюкзак. После утреннего разговора я прониклась к бабе Шуре безграничным доверием, а в ответ на Лизаветино ворчание и упреки все в том же мракобесии веско произнесла:
— Раз баба Шура сказала пригодится, значит, так оно и будет.
— Ну, вот! Вчера была ведьмой, от которой ты сама хотела бежать сломя голову в ночную тьму, а сегодня она уже добрая фея, и ее надо слушаться. Ты уж будь добра, Виталия, определись! — недовольно проворчала подруга. Она не выспалась, была голодна, так как кружка травяного чая для ее могучего организма — все равно что молекула в просторах Вселенной, а потому пребывала в дурном настроении.
Я вкратце изложила Лизавете недавний разговор с бабой Шурой, в особенности упирала на то, что она не только знает о моих проблемах на работе, но и о предстоящем увольнении Ашота Акоповича. Внимательно меня выслушав, Лизка сокрушенно вздохнула:
— И какой дурак сказал, что ты умная? Бабке я вчера за ужином сама поведала о твоих несчастьях. Ты, вероятно, была так напугана, что начало разговора пропустила мимо ушей. Зато, наслушавшись рассказов о Киселях, запаниковала. Эх, Витка, Витка…
Признаюсь, я сперва обалдела, но тут же испытала горькое чувство разочарования. Выходит, баба Шура все знала и просто посмеялась надо мной? Теперь понятно, почему она не стала говорить о перспективах моего замужества.
Чувствовать себя облапошенной какой-то темной деревенской старухой не слишком приятно, поэтому я разозлилась не на шутку: ах так?! Ну, погоди, горбунья, назло попрусь в пещеры, и ничего со мной не случится!
Уведомив Лизку о своем твердом намерении спуститься под землю, я немного повеселела и потребовала горе-карту. Подруга подивилась, но документ отдала. Возможно, потому, что карта попала в мои руки, до пещер мы добрались в рекордно короткие сроки, за каких-нибудь два с половиной часа.
Как вы представляете себе пещеры? В моем понимании это огромные пустые пространства в скалах или горах, с длинными извилистыми коридорами и вечно мокрыми стенами. Под сводами пещер непременно гнездятся колонии противных летучих мышей, сверху нависают острые сталактиты, а снизу торчат не менее острые сталагмиты. Может, наоборот, сути это не меняет. На стенах обязательно имеется какая-нибудь наскальная живопись, оставшаяся, несомненно, с доисторических времен. Иначе с чего бы наши далекие предки назывались «пещерными людьми»?
То, что я увидела перед собой, кардинально изменило мое видение мира в целом и пещер в частности. Небольшой холмик, поросший травкой, и где-то в центре холмика нора — не нора, дыра — не дыра, так, отверстие примерно метрового диаметра.
Сразу вспомнился мультик про Винни Пуха. Лизка стояла рядом, озадаченно скребла затылок и, судя по выражению ее лица, тоже вспоминала о симпатичном медведе и его друге Пятачке.
Первой из ступора выпала Лизавета. Она посмотрела на меня все еще очумелым, но уже более или менее осмысленным взглядом, издала какой-то сдавленный писк, после чего неожиданно заявила:
— Надо подкрепиться перед спуском.
Судьба основательно подкрепившегося в гостях у Кролика Винни стала близка и понятна и слегка обеспокоила. Как-то не хотелось повторять чужие ошибки!
— Ты собралась обедать? — уточнила я у Лизки.
— Завтракать, — поправила меня подруга. — Баб-Шурин чай давно закончился, да он, собственно, и не начинался. Разве ж это еда для меня?! Удивляюсь, как я еще ноги дотащила до пещеры!
Лизавета сноровисто накрыла «поляну». Столом служила обычная туристическая «пенка». На ней в парадном строю замерли консервы с зеленым горошком и ветчиной, буханка «чернушки», головка репчатого лука, ну, и ложки с ножом в обязательном порядке. Командовала парадом бутылка шампанского. Немного подумав, Лизка выложила «на стол» два пластиковых контейнера. В одном покоилось картофельное пюре, а в другом — толстые, уже отваренные и остывшие скукоженные сардельки, выглядевшие совсем неаппетитно.
— И это надо съесть? — я с недоверием таращилась на солидный продуктовый набор.
— Обязательно, — серьезно кивнула Лизавета, легким движением руки вскрывая банки. Глаза ее при этом горели страшным голодным блеском. Ее, судя по всему, история Винни Пуха ничуть не впечатляет.
— Но зачем?! — по правде говоря, в отличие от Лизаветы, мне есть совсем не хотелось.
Ответ подруги прозвучал как приговор:
— Чтобы не умереть от истощения, пока нас отыщут.
Я тихо ойкнула и принялась запихивать в себя еду, не испытывая при этом никакого удовольствия. Только шампанское кое-как примирило меня с жизнью. Причем чем больше я его пила, тем больше жизнь начинала нравиться.
Насытились мы довольно быстро, после чего приступили к подготовке к спуску под землю. Дело это муторное до отвращения. Ушло на него часа полтора, не меньше. Сперва, согласно полученным на курсах инструкциям, мы с Лизаветой натянули на голое тело (хорошо, вокруг в радиусе километра никого не было, и мы с Лизкой могли без опаски сверкать своими прелестями) термобелье. Затем, опять же по инструкции, комбинезон-изотермик. За умным словом скрывалась обычная теплоизолирующая одежка. Сразу стало невыносимо жарко. Обливаясь потом и невнятно матерясь, поверх изотермика мы натянули конденсатник — хлопчатобумажный костюм, который призван впитывать влагу. А когда после всех этих мучений пришлось влезать еще и в гидрокостюм сухого типа, терпению моему пришел конец.
— Я не могу больше! Чувствую себя капустой! Может, хватит? Давай уже в пещеру полезем… — взмолилась я со слезой в голосе.
— Ничего, Виточка, последний комбез остался, — «утешила» подруга. — А там еще касочка на головушку и спецботиночки на толстой подошве…
Из моей груди вырвался страдальческий стон:
— А без этого никак не обойдемся?
— Нет! — Лизка, как всегда, была категорична. — По инструкции не положено.
Инструкции для Лизаветы — дело святое, почти как Конституция, потому я перестала сопротивляться и завершила «туалет» спелеолога.