Семь часов из жизни полковника Львовского
Шрифт:
Но вместе с тем в душе осталось другое: привязанность, уважение к человеку, к отцу моего единственного ребенка… Жива и память о счастье первых лет совместной жизни – от этого тоже никуда не деться, не спрятаться, не убежать…
Понимаешь, я не смогу предать этого человека – он не заслуживает такого к себе отношения.
Ты одинок, Алексей, – тебе проще принимать решения.
Увы, любимый, но мы никогда не сможем быть вместе.
Это последнее мое письмо.
Прости за все.
И прощай…»
– Ну что ж… Раз желает видеть полковника – так тому и быть, – затушил сигарету в старой солдатской каске, издавна служившей общей пепельницей, сосед Львовского – полковник ВВС.
Командир авиачасти тяжело поднялся и стал пробираться между тесно стоявшими скамейками.
– Погоди, – ухватил его за рукав Львовский. – Не торопись. Сядь.
Он силой вернул пожилого полковника на место и поднялся сам; в руке все еще подрагивал развернутый листок теперь уж прочитанного до конца письма…
– Ты классный летчик и не хрена тебе там делать, – по-дружески хлопнул он по плечу авиатора и решительно направился к Бондарю, на ходу поясняя свое решение: – У меня все ж таки имеются определенные навыки. Авось, там – в логове Шахабова, сгодятся.
– Послушай, Эдуардыч, – поморщился Бондарь. – Давай-ка, хорошенько подумаем – у нас еще имеется несколько минут…
Подполковник Щербинин, пару месяцев назад назначенный заместителем Львовского, пока еще оставался для генерала незнакомым человеком. Потому-то с такой легкостью он и откликнулся на его смелое предложение отправиться в бандитский стан. А вот Львовский… С ним связывала давняя дружба, годы совместной службы в различных горячих точках и полное взаимопонимание.
И рисковать его жизнью страсть как не хотелось.
Но Алексей Эдуардович в абсолютном безмолвии тихо произнес:
– Ты не хуже меня знаешь: другого выхода у нас просто нет.
– Может, предложить ему в обмен на наших солдат три-четыре десятка отпетых бандюганов, что томятся в Чернокозовском СИЗО? – потерянно предложил боевой генерал, – так сказать: один к трем?..
– Брось… Его не устроят никакие коэффициенты. Шахабов отвечает за подготовку резерва для армии Ичкерии и плюс-минус полсотни воинов Аллаха для него сущая безделица. Эмиру нужен я – командир «Шторма»…
4
Ранним утром на одной из горных дорог появился военный грузовик с открытым кузовом – дабы боевики не заподозрили подвоха. Оставляя следы на ровном слое снега, он натужно прополз вдоль затяжного поворота и встал у едва заметной развилки. Далее редкие деревца сменялись густым, непроглядным частоколом сосен и кедров.
В кабине автомобиля находились трое: опытный водитель – прапорщик средних лет, майор ФСБ в форме старшего сержанта и полковник Львовский. Здесь, где заканчивался поворот, а вместе с ним и равнинное редколесье, по договоренности с эмиром и должен был состояться обмен.
– Идут, – тихо оповестил попутчиков водила и осторожно взвел курок «Стечкина».
Фээсбэшник медленно нащупал рукоятку АК-105, лежащего на коленях.
– Забудьте об оружии. Мы давно под прицелом – дернемся – живыми отсюда никто не уйдет, – спокойно предостерег шеф спецназа. Вглядываясь в приближавшихся парламентеров, добавил: – они хозяева положения. Они и диктуют правила.
По дороге со стороны леса двигались три чеченца с автоматами. Шли, не таясь, о чем-то громко разговаривали. Прапорщик и два офицера, оставив оружие, выбрались из кабины наружу…
– Кто из вас полковник? – остановившись в пяти шагах, спросил почти без акцента один из кавказцев.
– Ну, я. Полковник Львовский.
– А чем докажешь?
– Документов с собой нет. Вот это устроит? – протянул он свернутую трубочкой газету.
Бородатый бандит с недовольной миной развернул центральный печатный орган Минюста Российской Федерации и, узрев на передовице крупный портрет стоящего перед ним человека, процитировал название статьи:
– Боевые будни спецподразделения полковника Львовского А. Э.
Все трое принялись сличать фотографию с оригиналом…
– Говно а не портрет – ни хрена не поймешь, – сделал, наконец, вывод старший и гоготнул: – может их всех привести к Беслану? Может они майоры? Тогда по одной большой звезде умножаем на три – получится полковник!
Мусульмане расхохотались, но главный быстро стер с лица улыбку и приказал:
– Пошли, полковник. На месте разберемся.
– Где наши солдаты? – не тронулся с места Алексей Эдуардович.
– А-а, солдаты!.. – прикинулся забывчивым хитрый чеченец. – Бинокль есть?
– Нет, – пожали плечами трое русских.
– Э-э… На вот, смотри туда, – протянул он потрепанный оптический прибор и указал рукой куда-то в лес, градусов под девяносто к дороге.
Командир бригады с трудом рассмотрел метрах в пятистах средь редких стволов деревьев неподвижно сидящих на корточках солдат. Вернув бандиту слабенький бинокль, проинструктировал фээсбэшника:
– Когда мы отойдем, один из вас должен остаться у машины, другой пусть бежит за ними. И не теряйте времени – сразу уезжайте. До костей, небось, промерзли ребятки. Прямиком их отсюда в госпиталь!.. Ну, бывайте.
Майор с полковником обнялись – лет пять уж отлично знали друг друга…
– Даст Бог – свидимся, – прошептал на прощание майор.
Через минуту троица кавказцев, отчего-то беспрестанно веселясь, уводила Львовского по неприметной просеке в пугающую неизвестность…
5
Военный грузовик вернулся в расположение лагеря спустя два часа. Завидев знакомые лица в кабине, караульные у шлагбаума беспрепятственно пропустили автомобиль на территорию. Он медленно прокатил по центральной дорожке и, не взирая на запрещающий знак, тормознул возле двух высоких флагштоков штабной палатки. Прапорщик-водитель из машины не вышел, а уронил голову на руки, обхватившие руль. Фээсбэшник в форме сержанта, напротив – с силой хлобыстнул дверцей о правое крыло, изрядно погнув кронштейн зеркала заднего вида.