Семь дней Создателя
Шрифт:
Ну, и прочее в том же духе.
Менты оторопели. Тот, что на капоте, плечами жмёт, руками разводит, слова вымолвить не смеет. Напарник его в машине запёрся. Потешили, одним словом.
Позвонил Сан Санычу:
— К транспортировке товара готов.
— Ну, раз готов, принимай, — и озвучил день и час.
Конвоем руководил Макс. Ещё четыре машины с бойцами, рассредоточенные по трассе, вели наблюдение за ДПС. Я сидел в офисе и принимал информацию о движении груза. Когда Макс отрапортовал:
— Товар сдал.
Я ему в унисон:
— Поляну накрыл, — и назвал загородную шашлычку.
Васильевны, предводительствуемые Изабеллой, выразили желание принять участие в корпоративчике, и мне пришлось внушать бандюкам, чтобы вели себя пристойно. Так и было до поры, до времени, пока за столами не зазвучали речи о недостатке женского общества. Тогда я увёз последних — впрочем, интерес был к представительницам другого возрастного поколения и профессиональной ориентации.
Утром в кабинете затеял перепалку с Билли.
— Ты что творишь? — это он мне. — Ты наркоту в Россию протащил.
— И что — не я, так другой. Это Зазеркалье, ирреальный мир. Забыл?
— Ты меняешься с катастрофической быстротой, причём не в лучшую сторону.
— А знаешь, Билли, мне эта жизнь и этот мир гораздо больше по душе, чем наш, тобой прилизанный. Готов воскликнуть — остановись, мгновение, ты прекрасно!
— Не скучно быть Богом?
— Да брось, старик, сейчас бы снял оптимизатор, но где найти такого оппонента? Больше твоих подозрений волнует вопрос — есть ли у этой России свой собственный путь развития, пусть даже через Движение. Помнишь, как Люба мечтала макнуть дядюшку Сэма в ночной горшок?
— Жалеешь, что разоружил человечество и упразднил границы?
— В той жизни мне не о чем жалеть, и есть о ком печалиться. В этой всё представляется иначе. Скажи, разве не интересно, сможет ли Движение вытащить страну из дерьма?
Диалог с Билли прервала Изабелла:
— Там посетитель.
— А где дежурный?
— Наверное, за сигаретами вышел.
— Приглашайте.
Мужчина был скорее интеллигентным, чем робким — слова взвешивал, взгляд не прятал.
— С просьбой к вам. Нет, скорее с обвинением. У меня магазин сантехники — фасанина, чугунина, фитинги, трубы. Георг Кастанян — слышали, армянстрой у нас открылся? — брал в долг по накладным, в конце месяца рассчитывался. Нет, говорит, денег — бери бартером. Муку два раза давал. Потом "жучку" подогнал убитую. Я сказал, хватит — плати наличными, в долг больше не получишь. Он: дай накладные свериться. Я без задней мысли: на, сверяйся, за тобою двадцать тысяч. Он: по субботам буду отдавать по три штуки. Девять отдал, потом пропал на две недели — в Германию мотался, "Мерседес" себе пригнал. Я говорю, гони шестерик за две субботы. Он: какой долг — я с тобой рассчитался. И накладные у него остались — в прокуратуру не пойдёшь. Может, вы поможете?
Нажал кнопку:
— Дежурный появился?
Изабелла:
— Да. Он в туалете был.
— Пригласи ко мне.
Вошедшему:
— Георга Кастаняна знаешь?
— А то.
— Пошли ребят — через полчаса, чтобы вот здесь стоял.
— Сам приедет, — дежурный достал мобильник.
Владельцу магазина:
— Вы пройдите в комнату отдыха, — и сам вызвался проводить.
Следом дежурный заходит:
— Сейчас прикатит.
Ну, сейчас не сейчас, а часок пришлось подождать.
Кривоносый плотный низенький, с могучей шеей вольного борца и широкими плечами, усыпанными перхотью, он двинулся по кругу здороваться. Протянул руку истцу, а тот проигнорировал:
— Давай ещё обнимемся.
Хитрый армян быстро смекнул, что за интерес к его персоне:
— Ты что, брат, обиделся? Да я сегодня тебе долг отдам — знаешь ведь, на "Мерс" потратился.
— Сколько должен-то? — поинтересовался я.
— Одиннадцать тысяч, — откликнулся армян. — Правильно?
Истец подтвердил.
Я Кастаняну:
— Долг вернёшь и такую же сумму в нашу кассу в качестве пени и науки впредь — делай бизнес честно.
— Хорошо, брат, — не без душевного скрипа выдавил владелец нового "Мерседеса".
— И со словами поаккуратней — какой ты мне брат, черножопый?
Кастанян набычил шею с головой и ринулся в двери.
— Неприятный тип. Как мог такому на слово поверить? — подал истцу визитку. — Звони, если что.
Дежурный вошёл:
— Босс, ЧП у нас….
Он лежал спиной на прошлогодней хвое — кулаки и губы разбиты в кровь, синева под глазом. Нудный мелкий дождь подлоснил голый торс.
— Что произошло?
— Бились честно. Витёк ему пяткой в грудь заехал — видать сердце не выдержало.
— Из-за чего?
— Из-за бабы. Тёлку делили.
Черти! Сопляки! Нашли из-за кого драться! Впрочем, мальчишки всегда дрались из-за девчонок. На лицо несчастный случай — и никакого умысла. Но разве ментам докажешь?
— Чей боец?
— Ну, мой.
— Ну, твой. Вези к мамочке — пусть оплачет. Скажи, все расходы на похороны берём на себя. Да проследи, чтоб из дома ни ногой, и телефоны отключи — не надо ей ментам звонить. Я с ней завтра поговорю.
Инцидент испортил настроение, задал уму пищу. Погода опрокинула планы на вечер — вместо парковой прогулки, растопили с Катюшкой камин и забрались с ногами в кресло. Читали Пушкина "Руслан и Людмила".
— А почему голова в поле?