Семь дней Создателя
Шрифт:
Каково же решение?
Оказывается, в неустановленном месте переходили подростки обочину. А виноват во всём директор детского дома, который позволяет гулять по ней воспитанникам в такой неурочный час. Выставили ему неполное служебное соответствие и обязали возместить восстановление мятого автомобиля.
— Вот оно, российское правосудие — на весах Фемиды три смерти и денежный мешок.
Я удивился и Максу:
— Ты в курсе?
Тот пожал плечами — что поделаешь?
— Большая шишка Романов?
— Самый богатый человек в городе. У него на той стороне озера роскошная вилла — поболее этого пансионата будет.
— И что?
Макс опять пожал плечами — а чёрт его знает.
Набрал дежурного.
— Романова в пансионат "Лесное озеро". Да-да, того самого, владельца фабрик, заводов, газет, пароходов.
— Да у него своя охрана, — оробел дежурный.
— И что?
Макс сделал жест — не напрягай дежурного.
— Я сам слетаю.
— Справишься?
— Как два пальца об асфальт.
— А дежурный очконул.
— Я знаю, как к нему подобраться.
— Ждём.
Субъект был доставлен не без помпезности. Максовой.
Бойцы вытащили из багажника куль, сдёрнули мешки, и предстал олигарх Романов. Минуты две стоял, озираясь, приноравливая глаза к свету фонарей, силясь рассмотреть тех, кто сидел за его границей.
— Поговорим?
— Вы кто?
— Судьи, естественно.
— У вас с головой всё в порядке?
— На твоём месте я бы поостерёгся хамить.
— Что вам надо?
— Правосудие уже свершилось, ищем справедливости. Я не жажду крови твоего парнишки, и детей погибших уже не вернуть. Даже не требую публичного оправдания доброго имени директора детского дома. Люди и так знают, сколько в деле его вины. Я хочу от тебя….
— Денег?
— Чадолюбия. Своего отпрыска ты пожалел, теперь позаботься о сиротах — отдай им виллу, что светит огнями на той стороне, под летний лагерь.
— Что? Это беспредел! У вас тоже дела делаются по понятиям. А это беспредел.
— Понял, с кем говоришь?
— Ты — Положенец города.
— Верно. И удивлён, что насмеливаешься спорить. Следакам, судьям, адвокату сколько передал? Да Бог с ними — я бы тоже защищал своего ребёнка. Но надобно и совесть очистить. А дети народ не злопамятный — простят за товарищей и назовут лагерь твоим именем.
— Я подумаю.
— Ответ мужчины. Только, если за неделю не родятся благостные мысли, заберу дачу, и никто не вспомнит тебя добром.
— Я подумаю.
— Выпьешь с нами или торопишься?
— Поеду.
— Думаю, даже и без брудершафта расстаёмся друзьями. Отвезите его, парни, теперь в салоне.
Романов уехал.
— Ловко у тебя получается? — позавидовал Макс. — Я бы не додумался.
— Нормальное решение? — я к Михал Дмитричу.
— Ах, если б выгорело!
— Куда он денется? Не подарит — прессанём.
Макс отправил с нами своего водилу и остался у Галины Дмитриевны. Позже, возвращаясь домой, в черте города сбил мальчишку. Тот нёсся сломя голову ночною улицей, и бампером ему под зад — как мячик покатился. Макс поднял, осмотрел мальца, ощупал:
— Жив? Где болит?
Тот в рёв:
— Мамку убивают.
— Кто? Показывай.
У Аксиньи Петраковой праздник — сын из армии пришёл. С другом так и заявились на порог — в парадной форме морских пехотинцев, при значках и аксельбантах.
Выпили, как не выпить — такое дело. Ещё выпили. Захорошело. Друг сыну говорит:
— Я мамку твою шоркну.
— Ну, шоркни, если даст.
Аксинья уступила — давно без мужика жила.
Сын, на них глядючи, сам в охотку пришёл — следующим полез.
Аксинья запротивилась:
— Нельзя тебе — ты ж кровиночка моя.
— Изголодался, мать — пойми.
Та ни в какую.
Сын другу:
— Подержи.
Аксинья в крик. Гость ей рот зажал — зажимал, зажимал, да задушил ненароком.
В семье Петраковых ещё двое детей были. Семилетний мальчуган, как мамка закричала, кинулся в милицию. А четырёхлетняя девочка под кроватью спряталась.
Обнаружив собутыльницу мёртвой, дембеля принялись думать, что же делать дальше. Решили в подполе закопать. Сбросили труп, стали лопату искать и обнаружили девочку.
— С этой что делать?
— Вместе закопаем.
— Надо бы прикончить сначала.
— Сама помрёт.
Макс появился на пороге избы, когда гость душил маленькую девочку. Экс призёр боксёрского первенства страны отдубасил морпехов, связал им руки за спиной, пакеты целлофановые на голову и шнурочком перетянул. Когда конвульсии у дембелей закончились, стал думать, что же делать дальше. Мне позвонил.
Увидев три трупа и двух ребятишек, я присвистнул:
— Как два пальца об асфальт?
— Чё зыришь? — рычал Макс, он ещё не совладал с эйфорией движений и готов был броситься на меня. — Не могут такие отморозки ходить по земле, не имеют права.
Намерения его были столь откровенны, что Лёвчик шагнул вперёд и выставил плечо.
— Ладно, — я взял девочку на руки. — Мёртвых не воскресить, а живым надо жить.
И Максу:
— Замети следы свои и скройся из города. А я детишек спрячу.
Забрал у Лёвчика ключи:
— Помоги Максу, я один скатаюсь.