Семь дней Создателя
Шрифт:
Перебрался в приёмную и тихонечко сидел там, пока не вернулся начальник сбыта с утверждённым графиком.
— Юлечка, откатай ксерокопию, — и Генебергу. — Приятно было познакомиться.
Он без воодушевления потискал мою пятерню.
Следующую неделю мотался между участком погрузки, заводоуправлением, где оформляли документы на отправку, и железнодорожной станцией.
Билли подначивал:
— Тебе бы кожаную куртку и маузер в кобуре — вылитый комиссар времён Гражданской войны. К чему вся эта суета?
— Хочу понять механизм торможения, чтобы запустить вечный двигатель производства.
— А мне сдаётся, твоё присутствие здесь сродни участию микроскопа в забивании гвоздей.
На пятый день нашего знакомства начальник участка погрузки Михалыч недобро осклабился:
— Всё, амба, не нужны больше вагоны — горняки забастовали.
— Как забастовали?
— В разрез не пошли, сидят в ДК, стучат касками, требуют зарплату.
Я во Дворец. На сцене за столом под красной скатертью один мужик сидит и всем кивает. Ораторы кричат с мест, перебивая. Не собрание — душу отводят, выплёскивая накопившееся.
Я к трибуне. Постучал ногтем в микрофон — отключен.
К мужику:
— Успокойте народ — говорить буду. Я представитель президента Гладышев.
Я сел, он подскочил, стал требовать тишины. Озвучил мою фамилию и про президента что-то сказал.
Шум не утих. Наоборот окреп и вырос в многоголосый рёв:
— Ди-рек-то-ра! Ди-рек-то-ра! Ди-….
Мужик сел за стол, пожал плечами.
Звякнул Флотскому:
— Сёма, пособляй. Директора разреза за шкварник и в ДК.
Примерно через час два дюжих молодца выволокли на сцену упирающегося коротышечку, поставили перед народом. Шум стих. Чей-то голос:
— Когда зарплату отдадите — жить не на что?
Гул прокатился по залу и стих, как волна, у директорских ног.
— Нет денег.
Лучше бы он соврал. От взрыва ярости содрогнулись стены, огромная люстра качнулась под потолком. На сцену полетели знаменитые шахтёрские каски. Директор кинулся на утёк, но я поймал его за шиворот и водрузил на прежнее место. Поднял руку, требуя тишины. Каски всё летели на сцену, и одна попала полурослику в колено — бедняга согнулся. Встряхнул его за шиворот и заставил выпрямиться. Наверное, это комично выглядело со стороны — в зале прокатился смешок. Каски кончались, и началось смехотворение. Люди указывали пальцем на незадачливого руководителя и хватались за животы. Зал был настолько мал, или толпа столь многочисленна, что и хохот казался оглушительным.
Я стоял с поднятой рукой, а в другой мешком висел коротконогий директор. Навеселившись вдосталь, зал стих, предоставив мне возможность говорить.
— Я представитель президента Гладышев, специально прибыл, чтобы решить ваши проблемы. Вы ещё посидите немного, а мы сейчас в контору, посовещаемся, и уверен — деньги найдём. Ждите, мы вернёмся.
Директора запихнул в "Лексус". Пересекая площадь, позвонил Флотскому.
— Давай, Сёма, все силы к шахтоуправлению.
Бандюки взяли контору, может быть, без сноровки ОМОН, но достаточно профессионально. Согнали всех служащих в конференц-зал. С главными специалистами засел в кабинете директора.
— Ищите деньги, господа.
В собственном кресле коротышечке вернулся дар речи.
— Чудак-человек, тебе же русским языком сказали — нет денег. Негде взять.
— На прошлой неделе вам перечислила Н-ская ГРЭС.
Директор всплеснул руками:
— Фаина Григорьевна, ну, объясните вы ему.
Дама с необъятной грудью — должно быть, главный бухгалтер — прогудела:
— Да будет вам известно, у нас картотека, и ваши денежки без акцепта умыкнула налоговая.
Ситуация мне понравилась.
— Вы-то для чего здесь сидите, черти?
Махнул рукой:
— Ищите деньги, иначе всем кердык.
Пересел к окну, набрал Сан Саныча.
— У вас есть подвязки в солидных банках? Мне нужен кредит. Срочно. Залоговое имущество? Конечно. Недвижимость — целый посёлок коттеджей. Нет, нет, времени нет. Тут до областного центра рукой подать — за час домчатся. Очень прошу, Сан Саныч, посодействуйте. Спасибо.
За столом разговоры стихли, все с тревогой смотрели на меня.
— Нашли деньги? Тогда прошу в конференц-зал.
За столом на сцене мы с Сёмой Флотским, бойцы блокировали входы и выходы, весь персонал управления в партере.
Я ораторствовал:
— Предприятие в кризисной ситуации: долг по зарплате, денег нет, народ на работу не выходит. Кто что может предложить? Обратиться к губернатору? У него таких целая область. Что ещё?
Выждал паузу.
— Тогда слушайте сюда. В К-ск едут специалисты банка, они расценят ваши лачуги в "Родниках" и дадут кредит под их залог.
— Это беззаконие! — послышалось из зала. — Вы не имеете права.
— А строились они на законные деньги?
— Пусть прокуратура докажет обратное.
Мне не переспорить, не перекричать толпу собственников. Сёма Флотский вмешался.
— Ша, ребята! Вы, кажется, не поняли, с кем имеете дело.
Прищёлкнул перстами в перстнях, привлекая внимание бандюков, и указал в зал:
— Мужиков отлупить, баб отодрать.
— Может, наоборот? — пустил шутку боец.
— Можно, — развеселился Сёма.
Несколько бандюков вошли в проходы, и в зале раздались визги.
— Давайте рассуждать конструктивно, — Я ловил удачные моменты для убеждения. — Никто не отбирает ваши дома. Нам нужны средства и мы возьмём их под залог недвижимости. Запустим производство, заработаем деньги — уголь, слава Богу, востребован — и выкупим ваши лачуги. Вы сами выкупите — появится стимул пахать на производстве, а не тащить с него….
Явились специалисты банка, и мы с директором укатили в "Родники". Сёма Флотский до моей команды держал управленцев под арестом, пытаясь поставить на голосование вопрос: кого бить, а кого драть. Освобождая, пригрозил: