Семь дней Создателя
Шрифт:
— Куда прётесь? Вот я собак спущу.
— А я их перестреляю, — Валёк извлёк из подмышки шпалер и бахнул вверх для демонстрации. — И тебя заодно.
Сторожа будто ветром сдуло.
Изрядно мы поблукали меж огромных корпусов.
— Смотри, смотри махина какая! — восторгался Рамкулов. — Шесть силосов двухсоттонников — это тысяча двести тонн цемента зараз. А вон ещё такой же комплекс. Подъездной железнодорожный путь. Вон цех фундаментных блоков. Этот — плит пустоток. Там — панельных, стеновых. Здесь сварочный цех — арматуру собирать. Вон боксы транспортного цеха. А это мастерская ОГМ.
— К чему твой оптимизм?
— Такая махина простаивает. Вот он холдинг, вот он синдикат. Алексей Владимирович, запустишь завод, пойду под тебя, хоть распоследним прорабом.
— Договорились, — я протянул Рамкулову руку. — Кто собственник?
— Чёрт его знает. Где-то в области концы надо искать.
— А прежнее руководство здесь? Поехали, навестим.
К вечеру мне стали известны нужные адреса и телефоны. Позвонил Сан Санычу.
— Есть тема. Могу приехать?
…. — Говорят, ты круто развернулся в Н-ске, — Сан Саныч подлил мне кипяточка в чашку.
Глядя на хозяина, замочил четыре пакетика чая.
— Приезжайте, покажу.
— Конечно, конечно. Что за темочку привёз?
— Хочу заводик приобрести по дешёвке, а хозяева здесь. Вот приехал за "добром" и советом.
— Ты, Гладышев, всё под себя гребёшь, всё под себя. О Движении забыл. Ничего не вносишь в общак, давно уже.
— Сан Саныч, вы же сами разрешили.
— Я разрешил, я и запрещу. Что за заводик? Кто хозяева? Да этого треста и в помине нет. Хотя, конечно, треста нет, а люди остались. Ну, поищи, найдёшь — мне скажешь. Я, Гладышев, тоже хочу в твоём бизнесе участвовать. О старости надо думать….
— Если что, я могу купить его у вас.
— Мне твои деньги не нужны — в долю возьмёшь. Понял?
Я-то понял. Поймёт ли Борисов?
От могучего некогда треста остался пшик и забытая вывеска у входа. Многоэтажный корпус забит какими-то конторками, фирмачками, магазинчиками — грязь и суета. Только с помощью коменданта удалось отыскать осколок бывшей строительной империи. В незавидном кабинетике два джентльмена — а по сути, трестовские душеприказчики — резались в шахматы.
— Н-ский ЖБИ? Да-да, есть такой. Вы приходите завтра, мы отыщем документы и по цене поговорим.
Попробовал возразить:
— Я из Н-ска — мотаться не резон.
— Вам завод нужен? Тогда завтра.
Подали свои визитки, и снова склонились над доской, азартно щёлкая часами — играли пятиминутку.
Не приняли меня ребята. На свою беду….
Сан Саныч тормознул отъезд домой.
— Нашёл?
Я подал визитки.
— Отдыхай, мы с ними сами договоримся.
Среди ночи ввалились две гориллы.
— Поехали, шеф ждёт.
— У меня своя машина.
— Тогда не отставай.
При свете фар на берегу озера предстала взору жуткая картина. Шахматисты со связанными руками стояли на коленях, а вокруг бандюки. Сан Саныч цапнул одного за вихры:
— Подпишешь документы?
— Да пошёл ты! — трестовский патриот рванул свой чуб из лап Смотрящего.
— Дерзишь, сучонок, — Сан Саныч царапнул пятернёй его лицо и отошёл в сторону.
К связанному шагнул боец и ударил в лоб молотком. Глухой стук стали проламывающей кость и шорох упавшего в песок тела — ни крика, ни стона. Бойцы подхватили под руки безжизненное туловище и затащили в воду. Толкнули, и оно поплыло, не утонув — спина средь водной глади обозначилась бугорком.
— Подпишешь документы? — Сан Саныч подошёл ко второму.
— Да, да, да, — тот затрясся, закивал головой.
— Вот и ладушки. — Сан Саныч бойцам. — Развяжите его и к машине.
На капоте серебристого "Вольво" развернули бумаги, подтащили к ним обезножившего трестовца.
— Я зачем здесь? — спросил Сан Саныча.
— А вот сейчас этот дурик подпишет купчую, и пришьешь его.
— Не буду.
— С кем говоришь, не забыл?
— Вам завод нужен действующий или как?
Смотрящий за областью жевал чего-то челюстями и сверлил меня взглядом.
— Больно дёрзок.
Там, возле "Вольво", кто-то вскрикнул или всхлипнул — звук был приглушён и короток. Опять захлюпало под ногами бандюков. Тёмная масса тела погрузилась в воду и пустилась в последнее плавание.
Сан Саныч подал мне папку с документами.
— Бери, владей, богатей — нас грешных не забывай.
Сел в "Лексус":
— Домой. Ты как?
Лёвчик передёрнул плечами:
— Нормально. Доедем.
Тон Билли был минорным.
— Ты мог их спасти.
— Мог бы, загубив всё дело.
— Не узнаю тебя, Создатель.
— Слушай, помолчи, без тебя тошно, — снял оптимизатор и сунул в карман.
В ящике стола лежит оптимизатор. Давно лежит. С того памятного визита к Смотрящему за областью. Я боюсь цеплять его на руку. Боюсь…. нет, ни воркотни, нравоучений виртуального друга, а очень недружественной акции. Боюсь, он отключит моё сознание и умыкнёт из Зазеркалья. Это для него — порядок вещей, и никаких комплексов по поводу моих мнений и желаний. Он лучше знает, что мне надо. Тиранит своим оптимизатором, водит, как малыша на помочах. Попробуй, поспорь.
Но ведь я знал, что однажды решусь на это — сниму серебряный браслет и буду жить самостоятельной жизнью. Буду принимать и переваривать пищу, уставать на работе и огорчаться непогоде, кричать на подчинённых и радоваться успехам, как мальчишка. Жить нормальной жизнью смертных людей. Бояться простуды и киллеров, любить жену и изменять ей с секретаршей (нет, лучше с замом по кадровой политике). К чёрту бессмертие, если оно не даёт полного и красочного мироощущения. На весах — бесконечная череда вялых, безыскусных, бесцветных лет, и короткая, но яркая, как падение звезды, жизнь. Куда склониться?