Семь дней Создателя
Шрифт:
Думцы вдохнули не полной грудью — им судить, решать, принимать, и выдохнули — пусть будет: Сам захотел.
Снежный ком, толкнутый из Кремля, накрыл лавиной губернаторов и муниципальные власти. Их заменили сити-менеджеры, нанимаемые и контролируемые депутатскими Собраниями на местах. Сенаторские полномочия перешли к спикерам губернских собраний.
Тут грянул финансовый кризис. Начался он как бы за кордоном и поначалу даже радовал — бывший главный противник по холодной войне кряхтел и пукал на весь мир. А потом волна неплатёжеспособности перехлестнула через океан и покатилась по подлунному. Серьёзной проверкой оказалась для Премьера и его реформ. И надо сказать, что даже это обстоятельство сумел он оборотить себе и стране на пользу — выкупал, а чаще просто национализировал банкротившиеся предприятия. Когда кризисный цунами схлынул, под контролем государства, как в прежние добрые (и не всегда) времена, вновь оказались энергетика, природные ресурсы, оборонка и все флагманы промышленности. Как он их реформировал, перестраивая экономику страны на новый уклад — предмет моей лютой зависти и тема отдельного разговора. Ведь предлагал Билли его пост, а я испугался шор Протокола и переметнулся к бандюкам. Думал, в Движении светлое будущее России, и оказался не прав. И оказался по разные стороны баррикады с интересами России, её новым лидером и Законом.
Сразу после отставки хитромудрого гаранта конституции, Смотрящие за Россией, собрались на сходняк, озадаченные общим с политиками вопросом, — что делать? И.О. решил их проблему в свойственном стиле — решительно и без общественного надрыва: воровскую элиту повязал ОМОН. Мы, на местах, никак не могли понять, что это — начало конца Движению или объявление войны. Продолжали внедряться в муниципальные структуры и прибирать к рукам местную промышленность.
Я ехал на собрание акционеров Н-ского ПАТО и вёз им его решение — предприятие банкротится, все активы передаются "НБЭ". Правда, с кредиторской задолженностью — но это пустяки по сравнению с мировой революцией.
Мой "Лексус" блокировал чёрный "Рено", профессионально прижал к обочине, вынудил остановиться.
— Засада, шеф! — Лёвчик выхватил шпалер из подмышки.
— Спокойнее. Это не ОМОН.
Это были не омоновцы. Двое в штатском из "Рено" предъявили удостоверения сотрудников ФСБ.
— Господин Гладышев? Алексей Владимирович? Прошу пройти в наш автомобиль.
Опустил стекло:
— А в чём дело?
— Имеем для вас несколько вопросов.
— Задавайте.
— Ответы нужны в письменном виде.
— Вы меня задерживаете? Есть основания — я говорю о постановлении суда или прокуратуры?
— Боже сохрани, никто вас не арестовывает. Мы проедем, заполним пару-тройку форменных бланков и — свободны.
— Ну, для этих пустяков могу за вами прокатиться на своём авто.
Они возразили:
— Машину лучше отпустить.
И я понял — эти просто не отвяжутся. Конфликтовать с федеральной службой безопасности не хотелось, как равно — подставлять Лёвчика: не известно на что заряжены парни в штатском.
— Поезжай домой и жди звонка, — говорю водителю. — Наташу успокой и чтоб за порог с Катюшей ни-ни….
Мне в "Рено":
— Сдайте лишнее из карманов.
Выложил мобильник и портмоне.
— Оружия не ношу. Не храню дома. Не прячу в тайничке. Мне оно ни к чему.
— Не обижайтесь — для вашего же спокойствия.
— Тогда, может быть…? — поднял кулаки и свёл запястья.
— Пустое. Алексей Владимирович, поверьте, чистая формальность — мы зададим несколько вопросов, запротоколируем ответы, вы прочтёте, подпишите, и расстанемся.
Однако обманули. Меня привезли в управление ФСБ по городу — небольшой офис из трёхкомнатной квартиры — и заперли на сутки. Ровно сутки потребовались ментам на разгром охранного агентства "Алекс", а по сути, представительства Движения в Н-ске. В город нагрянул областной ОМОН. Моё задержание сотрудниками ФСБ был пунктом тщательно разработанного плана.
Я ещё почивал в Наташиных объятьях, когда маски-шоу штурмом взяли офис "Алекса" — положили "рылом в пол!" дежурного и бойцов-оперативников. А потом в их расставленные сети попали один за другим, практически все наши пацаны. Все, явившиеся в офис.
Ждали шефа, но он не торопился. Макс в нижнем белье расхаживал по своей четырёхкомнатной квартире на третьем этаже многоквартирного дома и чихвостил жену, в очередной раз сбежавшую к маме с детьми и заначкой от него, "бабника распутного".
В дверь позвонили. Какого чёрта! Звериное чутьё опасности остановило руку на скобе английского замка.
— Кто?
Голос соседки:
— Сергей Викторович, соли не дадите?
Это был прокол — ментам следовало знать межсоседские отношения.
— Ага! Сейчас, сейчас, — Макс попятился от двери. — Солонку достану.
Достал автомат Калашникова с антресолей, передернул затвор.
— Подставляй ладони! — и пустил нескупую очередь.
Стальные пули рикошетили от стальной двери, калеча мебель, царапая стены.
Соседке соли расхотелось.
С улицы в окна донёсся голос мегафона:
— Максимов, сопротивление бесполезно — дом окружён. Выходите на балкон с поднятым над головой автоматом. Даю на размышление десять минут. В противном случае квартира будет затоплена пенным раствором.
Ага, менты, сообразил директор "Алекса", этим можно сдаться. Но не торопился.
По истечению назначенного времени, во двор въехала пожарная машина. Пятясь задом, ломая низенький забор палисадника, вышла на убойную позицию: её брандспойт на кабине гаубицей уставился в балконную дверь.
А ведь затопят, сукины коты, с горечью подумал Макс, погубят квартиру и мебель. Где Татьяне жить с ребятами?
С новой ходкой на зону Сергей Викторович смирился и вышел на балкон с автоматом в высоко поднятых руках. В полосатой майке десантника и голубом берете.
Майор ОМОН, командовавший захватом, хмыкнул начальнику Н-ской милиции:
— Ну, блин, Че Гивара.
И поднёс к губам микрофон мегафона:
— Бросай оружие на клумбу.
Макс бросил и увидел дула снайперских винтовок, нацеленных ему в грудь — одно с крыши соседнего дома, два из его окон. Вот ты какая, тётка безносая — успел подумать, и в следующий момент к нему на балкон опустились двое на стальных тросах.
— Рылом в землю, сука!
Затрещали Максовы косточки в крепких руках.