Семь дней Создателя
Шрифт:
Внезапно вздрогнули Фенечкины плечи, и тельце худенькое напряглось — звук к ней прорвался.
Я голосом:
— Ты можешь говорить?
— Да, могу.
— А слышать?
— Я слышу же.
Повернул девочку к себе лицом, стал на колени, чтоб заглянуть в её глаза.
— Хочешь дочкою моей стать?
— Ты женишься на тёте Глаше?
На тёте Глаше? Гм…. Пожалуй, не готов.
За Фенечкино исцеление протоиерей Спасителю молебен посвятил и мне пенял:
— Вот вам и чудо! Где наука ваша с её врачами? А молитва, когда она от сердца чистого доходит до небес и возвращается — вот вам и чудо из чудес. Какого надо вам ещё знамения и откровения? Немедленно креститесь и начинайте молиться за спасение души.
Но от крестительной купели пока что воздержался.
— Не могу, святой отец, без веры.
— Так ты поверь.
— Верю, что человечество от обезьян произошло путём эволюции. А религия — это культура: как мусульманство у арабов, так православие у славян.
— Тогда откуда же к тебе души видение пришло?
— Вот это и хочу понять. Когда пойму, тогда уж с чистой совестью к кресту пойду.
Фенечка быстро выучилась читать, писать, считать и сочинять. Прочтёт мне сказочку из детской книжки и замолчит, задумается.
— Что не так?
— Вот это и вон то.
— Ну, тогда свой вариант рассказа излагай и не стесняйся, называй — других героев имена.
Малышке только дай — был бы слушатель, фантазии хватает, а язычок болтает и болтает.
С Маркизой забавляясь, вдруг спросила:
— А у неё котятки будут?
Откуда? То бессмертным не дано. И на ночь сна меня лишила.
Ну, ладно я — из ума выживший старик. Ну, пусть Саид — пёс не первогодок. Ну, а тебя, мурлыка, за что лишили счастья материнства? За то, чтоб нескончаемой чредой тянулись годы без любви и ласки? За то, что ты мне стала дорога, должна пожертвовать своими чувствами напрасно?
Промаявшись, к утру решился, распрограммировать Маркизу — вернуть ей радость материнства. А за одно — старение клеток и неминуемую в итоге смерть. Хотя со смертью погодим: будем живы — будем жить.
Через недельку красавица пропала. Потом явилась и начала полнеть — в животик подаваться.
— Там у неё котятки? — пытала Фенечка.
Протоиерей в беседку заходил:
— Холодно ночами? Потерпите — строительство вот-вот мы завершим, и переедите. А может быть, сейчас — ко мне иль на квартиру? Приход оплатит.
— Вы не беспокойтесь — у нас всё хорошо.
— Они-то в шубах, — на друзей моих хвостатых кивал настоятель. — А вам-то каково? Здесь, сын мой, не сельва колумбийская, здесь в сентябре бывает о-го-го.
— В Таганайском гроте зимовал и в лютые морозы костра не разжигал.
— Думаю, что до морозов дело не дойдёт — управимся.
А дни прекрасные стояли. И ночи тёплые — зря батюшка ворчал.
Однажды услыхал в ночной тиши мышиный писк — в коробке из-под обуви, что Фенечка в подарок принесла, родились шестеро котят. Беспомощные и слепые, и совершенно разные. Трое в мать — пёстрые такие. Четвёртый в серую полоску словно тигр. Пятый — снежный барс, но с чёрным хвостиком. И лишь один, самый слабый из котят, был непонятной масти — трёхцветный.
Пошли советчики.
Степан Василич:
— Вы отберите, который люб, а остальных — ведро с водой щас принесу — утопите.
На мой отказ:
— Они же кошку вашу насмерть засосут.
Но у Маркизы всем шестерым хватало молока. Даже у маленького животик полным был всегда.
Глафира:
— Топите, Алексей Владимирович, сейчас: когда откроют глазки — грех.
Спросил протоиерея, вправе ль я судьбу котёночью вершить. Он пожал плечами:
— На что решитесь — такая их судьба.
— И всё от Бога?
— Да.
Через неделю они открыли глазки.
— Смотрите, — Фенечка трёхцветненького подняла. — Какие мудрые у него глаза!
Взгляд голубых бусинок действительно являл осмысленность. И озорство.
— Это кошечка.
— Я назову её Принцессой. Вы мне подарите её?
— Хоть всех бери. Как станет мать им не нужна, они твои.
Глафира:
— Вот ещё беда — дом полон кошек. Ведь говорила же, топи.
Проблема разрешилась сама собой. После удивительного исцеления стала Фенечка для обывателей святой. На неё ладно, что не молились. Но приходили и просили:
— Положь мне ручку вот сюда, дитя.
И верили, что боли все уйдут. И уходили.
Когда ж узнали, что Фенечка котят пестует — за ними очередь: готовы тут же разобрать. Но я сказал:
— Пусть подрастут — их от мамы рано забирать.
Мне доставляло немало удовольствия наблюдать, как кормит их Маркиза, как лелеет. И поучает. Как холку треплет за непослушание. Одной Принцессе с лап сходили озорства — как будто матери любимицей была.
Трёхцветная проказница возглавила борьбу за изгнание Саида из беседки. Тот на порог — она шипит, спина дугой. За ней котяток целый строй и все готовы в бой. Пёс зарычит — бежит Маркиза. Но их мирить, лишь сердце мучить, и гонит друга прочь, что защищал её не раз в тайге дремучей.
К чему Вас этим зоопарком утомляю? Мысль пришла — а почему хозяин жизни только человек? Разве животные думать не умеют? В том мире, что оставил я, главное — не пара рук, а голова нужна. С мозгами. И они есть у моих питомцев. Я докажу.