Семь камней радуги
Шрифт:
– Макс, иди в шатер, смена караула, - раздался бодрый голос Гольдштейна.
Лев Исаакович стоял над ним и с усмешкой говорил:
– Скажи спасибо, что я сам проснулся, иначе сидел бы ты тут до утра.
Макс медленно встал, потянулся и залез в шатер. Он улегся, как всегда, около Ани, моментально уснул и проспал остаток ночи без сновидений. Утром его разбудил Велемир, настойчиво повторявший:
– Пора двигаться, сегодня надо проехать как можно больше. Колодцев больше не будет, кони останутся непоеными.
Отряд двинулся в путь. Утро было безветренное, но прохладное. В небе кружили стервятники. Они не спускались низко, но упорно сопровождали путников в надежде на добычу.
– Не дождетесь!
– заявила Милана, грозя птицам кулачком.
Шел четвертый день их путешествия по Дикой пустоши, всадники проехали около двух третей пути, и Велемир
Весь день прошел в однообразном движении, и Максу даже подумалось, что неплохо было бы попасть в какую-нибудь передрягу, лишь бы избавиться от этой усыпляющей монотонности. Он молча трясся в седле, проклиная все пустыни на свете, и с облегчением услышал команду Велемира остановиться на ночлег. На этот раз колодца не было, и он просто расседлал лошадей и выпустил Роки из мешка. Эдик с Гольдштейном устанавливали шатер, а Велемир занялся защитным кругом. Солнце уже коснулось горизонта, и лениво опускалось за него, когда вдали показались столбы пыли.
– Всадники!
– крикнула Виктория, чье зрение поистине не уступало орлиному.
Вскоре стало видно, что к месту стоянки приближается большой верховой отряд. Макс насчитал десять, двадцать, тридцать фигурок. Всадники неслись галопом, расстояние между ними и шатром быстро сокращалось.
– Это наемники, - упавшим голосом сказал Эдик и положил руку на эфес своей сабли.
Действительно, к ним летел большой отряд наемников, во главе которого скакал Серый странник. Уже стали слышны звуки: топот копыт, крики всадников, подбадривающих лошадей, команды предводителя. Макс вытащил меч из ножен, Виктория потянула из-за спины арбалет…
– Не стоит беспокоиться.
Обернувшись, Макс увидел подходившего к нему Велемира, который закончил рисовать круг на земле. Тот с улыбкой произнес:
– Нужно только немного подождать, - и взглянул на небо.
Наемники были совсем близко, на расстоянии десятка шагов от лагеря, их лучники уже натянули тетивы и прицелились, когда последний луч солнца растаял в потемневшем небе. И тут пришли они…
Позднее Макс, вспоминая произошедшее той ночью, всегда думал, что он предпочел бы принять бой, чем просто стоять и наблюдать за тем, что творилось вокруг.
Первыми беду почувствовали лошади: они жалобно заржали, затем их ржание перешло в отчаянный, полный боли и безысходности, крик. Макс знал, что теперь он часто будет просыпаться по ночам от этого крика, весь в холодном поту, и будет долго и тяжело дышать, пытаясь унять быстро колотящееся сердце. Никогда он не слышал ничего страшнее! Велемир высоко поднял свою светящуюся склянку, чтобы дать спутникам возможность рассмотреть происходящее за пределами круга. А там уже скользили темные силуэты хищников пустоши. Они проходили между испуганными животными, сияя дикими глазами, и лошади как будто становились ниже. Сначала Максу показалось, что они увязают копытами в земле, как будто их засасывает зыбучий песок, но потом он понял, что кони как-то сдуваются. Это было похоже на то, как из воздушного шарика уходит воздух. Шкуры коней сморщились, будто кто-то высосал их содержимое, и опали на землю, уронив перепуганных людей. Потом и сами шкуры стали таять и исчезли, оставив на земле лишь конскую сбрую. Теперь настала очередь людей. Как бы ни действовали хищники, очевидно, их нападение причиняло людям и животным страшную боль: вокруг раздавались полные смертной муки вопли. Вскоре все было закончено, об отряде напоминала только разбросанная по земле одежда наемников.
– Спорю на что угодно, одежды серого цвета там нет, - процедила Виктория.
– Да, один из них сумел уйти, - сказал Велемир.
Аня плакала, закрыв лицо руками. Макс подошел и ласково обнял ее.
– Им было так больно, так страшно!
– захлебываясь, прошептала девушка.
– Это же просто наемники, они шли, чтобы нас убить, - удивилась Виктория.
– А лошади?
– крикнула Аня.
Макс успокаивающе похлопывал ее по плечу, гладил по волосам, что-то говорил. В душе он был на стороне Ани, потому что его самого поразила сцена охоты. Но с другой стороны, он не мог не осознавать, что появление хищников, возможно, спасло их собственные жизни.
– Отведи ее в шатер, пусть успокоится, - сочувственно сказал Гольдштейн, - Дежурить будешь последним.
Макс взял Аню за руку и осторожно потянул к шатру, не переставая тихо нашептывать ласковые слова. В шатре девушка завернулась в плащ и легла в уголок, сжавшись в маленький комочек. Ее худенькие плечики сотрясались от рыданий. Макс сел рядом и положил руку ей на плечо, приговаривая что-то бессмысленно-ласковое. Он не очень хорошо понимал, что нужно делать и говорить в таких случаях, потому что, как и большинство мужчин, совершенно терялся при виде женских слез и всегда старался избегать подобных сцен. Выручил Роки: пес, умильно повиливая хвостиком, подполз к Ане на брюхе и подсунул лобастую голову ей под руку. Он так жалобно поскуливал и так преданно заглядывал девушке в глаза, не говоря при этом ни слова, что она невольно улыбнулась и принялась почесывать его за ухом. Постепенно Аня начала успокаиваться, и только иногда, обняв Роки, судорожно всхлипывала. Наконец, ее дыхание стало ровным, черты лица разгладились, и Макс понял, что она уснула. Он осторожно, чтобы не разбудить девушку, прилег рядом и укрыл плащом ее и себя. Пес так и уснул в объятиях Ани, морда при этом у него была чрезвычайно довольная. Макс полежал некоторое время, стараясь сосредоточиться и настроиться на нужный сон. Нельзя сказать, чтобы ему уж очень хотелось наблюдать отвратительные картины прошлого, но он давно уже понял, что эти сны необходимы ему, так как дают очень важную информацию. Мысленно приказав себе запомнить имя Верховного демона, Макс закрыл глаза и вскоре уснул, утомленный трудным днем и еще более трудным его завершением.
Глава 65.
Рамир задумчиво рассматривал на свет реторту, в которой плескалась зеленоватая жидкость. Вот оно, его бессмертие! Как легко было приготовить этот эликсир, всего-то составить нужное зелье и опустить в него философский камень! Через три дня эликсир бессмертия был готов. Но Рамир почему-то медлил, все разглядывая и разглядывая его. Он пытался настроиться на торжественность момента, ведь сейчас он станет бессмертным. Но ничего не выходило, настроение было совершенно будничным, как будто, получив философский камень, он растратил все свои запасы радости и ликования. Он оглядел свою лабораторию: в одном углу скорчился Шраххан в облике девочки, в другом, опустив голову, стоял мрачный исполин Карр'ахх. Неожиданно Рамир понял, почему он не ликует. Ему просто не с кем разделить свою радость, не хватает чьего-нибудь восхищения, признания его талантов. Демоны лишь рабы, они вынуждены служить ему, но никакими силами нельзя заставить их полюбить его. Они мечтают о свободе и будут рады любой его ошибке, которая приведет к губительным для него последствиям. И вот сейчас, когда произойдет столь великое событие, рядом нет никого, кто бы это оценил. Рамир задумался. В сущности, всю жизнь он был одинок и никем не любим. И теперь, когда он свободен и может за себя постоять, когда он не боится никого, у него нет учеников, последователей, сподвижников. Его никогда не тяготило такое абсолютное одиночество, а вот сейчас он подумал, что был бы не прочь, если бы рядом с ним оказался преданный человек. Он почему-то впервые за все эти годы вспомнил о своем учителе - Зуливане. Тот всегда радовался его успехам, и, если быть до конца честным перед собой, любил Рамира. "Хватит!", - оборвал он сам себя, - "Если бы ты оставил Зуливана в живых, то никогда не получил бы ни философского камня, ни эликсира! Старик мешал тебе, его дурацкие принципы не позволяли пользоваться черной магией. Ты не был бы тем, кем стал без него!"
Рамир стряхнул с себя остатки задумчивости. Скоро рядом с ним будет любящее сердце, а больше ему никто не нужен! Он поднес реторту к губам и залпом выпил эликсир. Сделав последний глоток, он застыл, прислушиваясь к себе: что должно происходить с его телом теперь, когда оно становится неподвластным разрушительным силам времени? Кровь в жилах, казалось, вскипела, его бросило в жар. Кожу изнутри как будто покалывали мириады тоненьких иголочек, а где-то глубоко поселился приятный зуд, точно в крови образовались крохотные пузырьки и теперь, всплывая, весело лопались, заставляя все тело сладко замирать. Через некоторое время Рамир ощутил восхитительную легкость и уверенность движений. Он будто вернулся в свое восемнадцатилетие. Прекратились боли в пояснице, появившиеся из-за того, что он долгими часами стоял, склонившись, над столом в лаборатории, зрение, в последние годы ослабевшее оттого, что Рамир много читал по ночам, обрело прежнюю остроту, а начавшие редеть волосы стали гуще. Колдун даже на какой-то миг подумал, что и внешне он преобразился, но потом, подойдя к зеркалу, разочарованно вздохнул: ненавистное родимое пятно, длинный унылый нос, кривая шея - все было на месте.