Семь кило баксов
Шрифт:
– И вот Гриша приехал к тебе с деньгами, – стал восстанавливать картину недавних событий Маркелов. – Сколько их было, кстати, этих денег?
– Я же все показал на прошлом допросе! – нахмурился Бериков. – Вы меня проверяете, что ли?
– Ах да! – вспомнилось Маркелову. – Двести пятьдесят было твоих, да Гриша пятьсот пятьдесят добавил. Верно?
– Ну!
– И как вы их к Звонареву повезли? В карманах?
– В чемодане.
– О! – округлил глаза Маркелов. – Целый чемодан денег! А как он
– Обыкновенно выглядел. Из пластмассы. Черный.
– «Дипломат», что ли?
– Вроде как «дипломат». Только больше по размерам.
– А ты покажи, – попросил Маркелов.
– Что показать?
– Размеры покажи.
Бериков скованными руками отмерил на крышке маркеловского стола приблизительные размеры.
– Понял? – сказал Маркелов дежурившему у двери конвоиру. – Вот какие размеры имеет счастье в денежном выражении.
Он вздохнул, демонстрируя печаль несбыточной мечты о счастье.
– Значит, потом вы с этим Гришей поехали к Звонареву…
– Ни с каким Гришей я к Звонареву не ехал.
– Неужели без Гриши?
– Ну!
– Как и в прошлые разы?
И опять Бериков напрягся.
– Да, – сказал он после некоторой паузы.
– Ты отвез Звонареву чемодан с деньгами… Какое это число, кстати, было?
– Ну разве я помню?
– А ты подумай.
– Зима.
– Зима – хорошее число, – с серьезным видом оценил Маркелов. – Может, ты еще и месяц вспомнишь?
– Ноябрь.
– Ноябрь – это осень.
– В ноябре был снег.
Так что по Берикову получалось, что зима.
– Хорошо, пусть будет ноябрь, – сказал Маркелов. – А когда Звонарев должен был деньги отдать?
И снова пауза в разговоре.
– Забыл? – участливо осведомился Маркелов.
– Щас, – пообещал Бериков. – Щас я вспомню!
Он запутывался все больше. Потому что вся его история была шита белыми нитками.
– А может быть, – вкрадчиво произнес Маркелов, пытливо глядя в глаза своему собеседнику, – никакие такие продукты Звонарев на ваши деньги и не пытался закупать? Может, вы подо что-то другое его деньгами ссужали?
– Это не мой вопрос! – быстро ответил Бериков и даже вскинул скованные руки, будто защищался. – Я ему деньги дал, а на что он их там тратит – это меня не волнует! Мне лишь бы он все с процентами вернул!
– Оно и правильно! – неожиданно легко согласился Маркелов. – Тебе-то что, действительно, за забота!
Обернулся к конвоиру:
– Забирай его, пожалуй. На сегодня он мне больше не нужен.
Бериков с готовностью поднялся со стула. Было заметно, что он испытывает немалое облегчение оттого, что их сегодняшняя беседа с Маркеловым завершилась.
– А в прошлый раз сколько денег Гриша дал? – вдруг спросил Маркелов, когда его собеседник вопросов уже не ждал.
–
А Маркелов не дал ему прийти в себя. Толкнул несильно в грудь, Бериков хлопнулся на стул, и Маркелов, склонившись над ним, с безжалостной сталью во взгляде четко повторил вопрос:
– Сколько денег Гриша дал в прошлый раз?
Каждое слово он произносил четко, и это было как удар за ударом.
– Десять! – быстро ответил Бериков.
– Десять – чего?
– Тысяч. Долларов. Десять.
Маркелов на все сто был уверен в том, что этот неведомый Гриша и прежде имел с Бериковым общие дела, Бериков сам об этом проговорился чуть ранее. Но вот сумма, которую Гриша вложил в их общий бизнес, была нелепо мала.
– Десять тысяч? – усомнился Маркелов.
На этот раз Бериков, хотя у него и были скованы руки, исхитрился перекреститься. Было видно, что сегодня ничего путного из него уже не вытянешь. Слишком мало у Маркелова информации, надо бы еще что-то поискать, прежде чем с Бериковым дальнейшие беседы вести.
Вот как раз тогда Маркелов и решил встретиться с Червяковым, бывшим коммерческим директором звонаревской фирмы.
Глава 37
– Тут везде русская мафия, – совершенно серьезно сказал Фидиас.
Он вел машину по пригородам Лимасола и одновременно посвящал Полину в особенности здешней жизни. У Полины до сих пор не было своей машины, и Фидиас иногда выручал ее – либо давал свою машину, либо подвозил, если было по пути. Этот пожилой киприот нравился Полине. Иногда он был ребенок ребенком, а потом вдруг наступал момент, когда в лукавом взгляде угадывалась такая мудрость, которой сама Полина и не надеялась когда-нибудь достичь.
– Вот эти дома, – показал Фидиас на аккуратные особняки за столь же аккуратными оградами в метр высотой, – они же все принадлежат русским.
– Так уж и русским? – не поверила Полина.
– Ну, не все, конечно, – неохотно поправил сам себя Фидиас, признавая, что перегнул палку. – Но очень многие. Я тоже купил себе дом, это правда, но я купил его в кредит и остаюсь должен банку кучу денег. Ты понимаешь, Полина, тут весь остров живет в долг. Каждый киприот, от младенца до старика, в среднем должен кипрскому банку пятнадцать тысяч долларов. Жизнь в кредит. Как отдавать эти деньги, как погашать кредит – этого никто не знает, но все об этом помнят. Я тоже помню, Полина. Я по ночам иногда плохо сплю. Ведь я еще остаюсь должен почти двадцать тысяч фунтов. Сорок тысяч долларов. И вот приезжает русский, выбирает себе жилье… Причем жилье не такое, как у меня, Полина! Намного лучше! Он выбирает себе виллу с бассейном и платит за нее пятьсот тысяч долларов. Сразу! Без кредита! Наличными!