Семь кило баксов
Шрифт:
– Именно это ты и говорил Звонареву?
– Да.
– Что еще его интересовало?
– Например, можно ли змеиный яд использовать именно как яд.
– В смысле – можно ли им отравить? – напрягся Маркелов.
– Да.
– И что ты ему на это ответил?
– Что яд – он и есть яд. Он еще спросил, а много ли надо яда, чтобы отравить. Я сказал, что достаточно небольшой дозы.
– Странный интерес! Ты не находишь?
– Нет.
– Нет? – удивился Маркелов.
– Мне не показалось, что он действительно хотел кого-то отравить.
– Но ведь он спрашивал?
– Это был обычный вопрос любопытствующего человека, – пожал плечами Андрей. – Когда я сказал ему, что змеиный яд используется при изготовлении лекарств, он и в этом случае поинтересовался, как много в тех лекарствах змеиного яда.
– То есть
– Мне показалось, что все так и было.
– А про цену яда он случайно не спрашивал?
– Нет.
– А где можно купить – интересовался?
– Нет.
– Значит, все дело в том, что Звонарев хотел получить обобщенную информацию о змеиных ядах?
– Да, – подтвердил Андрей с вежливостью закоренелого отличника.
– Это было прошлой осенью, – сказал Маркелов. – То есть почти год назад. Ты пришел к Звонареву и прочитал ему свою лекцию о ядах. И больше вы с ним на эту тему не общались?
– Нет.
– То есть ты его интерес удовлетворил полностью?
– Получается, что так.
– А где конспект той лекции?
– Звонарев оставил его себе.
– Чтобы изучить поподробнее? – усмехнулся Маркелов.
– Наверное.
– Ты бы сделал конспект той своей лекции, – попросил Маркелов. – Для меня. Сможешь?
– Смогу.
– Вот и хорошо, – сказал Маркелов.
На самом деле эта лекция его не очень-то интересовала. Так, на всякий случай попросил. Главное было в другом. Весной прошлого года неизвестный пока Маркелову человек по имени Гриша передал Звонареву через Александра Берикова десять тысяч долларов, что было просто смехотворной суммой, если бы речь шла о кредитовании звонаревского бизнеса, из чего Маркелов справедливо делал вывод о том, что это не был кредит, а речь шла о чем-то другом. Видимо, это «другое» прошло как нельзя лучше, потому что спустя полгода Гриша снова дал денег, но теперь уже целых пятьсот пятьдесят тысяч долларов, да еще двести пятьдесят тысяч добавил вошедший в долю Бериков, а значит, такое вложение денег представлялось им вполне выгодным и привлекательным делом. При этом Бериков не мог не знать о том, что звонаревская фирма испытывает трудности и все последние месяцы никакой деятельности практически не ведет, а значит, он свои деньги приплюсовывал к деньгам Гриши для каких-то иных целей, чем закупка продуктов и поставка их в российские регионы. И вот в то время, когда все эти манипуляции производились, Звонарев почему-то захотел заполучить информацию о змеиных ядах. Владелец прогорающей фирмы, у которого голова должна была быть занята мыслями о спасении своего гибнущего на глазах бизнеса, вдруг откладывает все дела в сторону, чтобы прослушать лекцию о змеиных ядах, подготовленную для него студентом-медиком, по будущей специальности педиатром. И этого, с позволения сказать, «лектора» Звонарев внимательно слушал и даже задавал уточняющие вопросы. Очень любознательным человеком был покойный Звонарев.
Глава 42
Снова хороший день, среда, работа только до обеда, а потом – Антон, его юркая маленькая машинка, с которой Полина уже почти сроднилась, и очередное путешествие, устраивать которые Антон был большой мастер.
– Куда едем? – спросила Полина.
– В Лефкару.
Лефкара – это место, с которым Полина была уже знакома заочно. Вышивка тамошних мастериц продавалась в магазинах Фидиаса. На довольно плотном и даже грубоватом материале – непременно бежевого и только бежевого цвета – геометрически правильные узоры, где почти не встречались плавные линии. Лефкарийская вышивка вызывала у Фидиаса особенную гордость. Однажды он взял в руки банкноту достоинством в один кипрский фунт и продемонстрировал Полине изображение на оборотной стороне банкноты: в правой ее части, за двумя керамическими кувшинами, красовалась узорчатая вышивка.
– Лефкара! – со значением сказал Фидиас. – Леонардо да Винчи!
– При чем тут Леонардо? – не поняла Полина.
– Ну, это все с ним связано, – не очень уверенно сообщил Фидиас.
Что-то где-то он слышал, но что именно там такое было, он не знал, что, впрочем, не умаляло его гордости за способности местных вышивальщиц.
Про Леонардо да Винчи Полине в конце концов рассказал Антон. Как раз когда они ехали в Лефкару.
– Говорят, что Леонардо был здесь в конце пятнадцатого века, – сказал он. – И купил
Лефкара прилепилась к склону холма и смотрелась неупорядоченным нагромождением кубиков-домов, над которым возвышалась колокольня местной церкви. Неширокая дорога вывела в центр Лефкары, здесь они оставили машину, дальше им предстояла пешая прогулка.
Вся улица, лежавшая перед ними, являла собой два ряда магазинов, следовавших один за другим. Дома, сложенные из крупного камня, как правило, были двухэтажные: наверху лефкарийцы жили, внизу шла торговля: лефкарийская вышивка самых разных размеров, от маленьких кружков-подстаканников до огромных скатертей; тут же скатерти с вышивкой, но на материи белого или же бледно-розового цвета, это уже не классическая лефкарийская вышивка, или лефкаритика, как ее еще называли, а нечто другое, это тоже предлагалось к продаже – для тех, кому настоящая лефкаритика представлялась недостаточно красочной; очень много серебра, выставленного прямо в окнах-витринах, здесь и кольца, и браслеты, и цепи, и кулоны, здесь же серебряные кубки, подносы, канделябры, чаши, все надраено до блеска и само себя предлагает, а если кто-то из туристов по недоразумению не обратил внимание на все это великолепие, тут же все будет исправлено – лучезарно улыбающийся киприот или киприотка непременно пригласят зайти в магазин, посмотреть все поближе (только посмотреть, мистер!), и едва Полина с Антоном переступили порог первого магазина, к ним навстречу тотчас же устремилась улыбчивая хозяйка, державшая в каждой руке по запотевшему стакану холодного апельсинового сока. Сок, как оказалось, предназначался дорогим гостям.
Полина в нерешительности посмотрела на Антона.
– Пейте, – улыбнулся он ей. – Все равно без покупки мы отсюда не уйдем.
Едва Полина обратила внимание на лефкаритику, как тотчас же ей были предложены лучшие, как уверяла хозяйка, образцы. Обнаружив, что перед ней русские, женщина изобразила такую радость, что никаких сомнений не могло больше оставаться – именно русских она весь сегодняшний день и ожидала с превеликим нетерпением. Она даже попыталась заговорить по-русски, сообщив, что изучает этот язык, и дочь ее тоже изучает, и вообще они очень любят туристов из Москвы – вы ведь из Москвы? – и поэтому предоставят гостям хорошую скидку. В одно мгновение цена вышитой салфетки, которую киприотка держала в руках, упала с восьми до шести фунтов. Полина заинтересовалась было, но Антон сказал, что цена этой вещице – трешка, да и то еще как посмотреть, киприотка заволновалась и назвала новую цену – пять фунтов, сохранив дорогим гостям еще один фунт, но Антон стоял на своем, и по нему было видно, что еще немного, и он уйдет, увлекая за собой свою спутницу. Киприотка уже тараторила без остановки и предлагала купить салфетку за четыре фунта, всем своим видом показывая, что больше не уступит ничего, даже если ее будут очень и очень просить, а Антон вдруг потерял к салфетке всякий интерес, ткнул пальцем в стекло витрины и сказал, обращаясь к Полине:
– Почему бы вам не посмотреть вот это?
За стеклом красовалась россыпь серебра. Киприотка, обнаружив, что предмет интереса ее гостей сменился, тотчас же переключилась на серебро, открыла витрину, где были десятки колец и перстней – больших и маленьких, вычурных и очень простых, с вкраплениями камней и без оных, несколько грубоватых на вид, какими бывают изделия, вышедшие не с фабрики, а из маленькой мастерской, где подслеповатый уже мастер с крючковатыми и грубыми на вид, но очень чувствительными пальцами делает такие же точно вещицы, какие делал и отец его, и дед, и прадед, и эта история никогда не будет иметь конца.
– Вот, – сказал Антон. – Посмотрите. Или вот это…
Он брал перстни с витрины и подносил их ближе, предлагая Полине рассмотреть их получше. В этих вещицах не было роскоши золотых изделий, в них была история серебряных дел мастеров, и история этой деревни в предгорьях Троодоса, и история этой земли, где первые поселения появились целых девять тысяч лет назад, за целых семь тысячелетий до наступления христианской эры.
Полина примерила перстень. Он был ей впору. Ажурный рисунок с эллинскими мотивами.