Семь кругов яда
Шрифт:
– Бабочка! Зеленая!– я подозрительно сощурила глаза. Вместо ответа, брови снова вопросительно приподнялись.
– Коне-е-ечно, не-е-ет, - коварно улыбнулись мне. – Ка-а-ак ты могла такое поду-у-умать? Я здесь соверше-е-енно не при чем! Наверное, она подумала, что ты цвето-о-очек и привяза-а-алась к тебе! А сейчас взяла и улете-е-ела! Мухи о-о-очень любят цветы! Я же говорил, что наш цветочек- к деньгам, а вы мне не верили! Как вам не сты-ы-ыдно!
– Ладно, - задумчиво отозвалась я, пока мрачная охрана тихо похрюкивала, стараясь сохранить непроницаемость лиц и суровость взглядов. – Отчитываюсь. Объявления расклеены.
– Раскле-е-ены? Надеюсь, что везде-е-е? – переспросили меня, подпирая голову кулаком. – По всему ле-е-есу? На каждом де-е-ереве?
–
– Ты хочешь сказать, что виде-е-ела надежду в их глазах? Это очень хорошо-о-о. Ты о-о-очень помогла людям! Молоде-е-ец! Тут тебе и де-е-ерево, и бума-а-ажка…
У меня такое чувство, что если он еще раз так на меня посмотрит, мне срочно понадобиться противоядие!
– Ты издеваешься? – нахмурилась я, стараясь не отводить взгляда.
– Да ты что-о-о? Ни в коем слу-у-учае! Я в тебя ве-е-ерил! Какая же ты молодчинка-а-а! Кто бы мог поду-у-умать! – нежно улыбнулись мне, выражая взглядом всю вселенскую признательность. – Не-е-ет, ну вы только посмотрите! Во-о-от! Во-о-от, как нужно рабо-о-отать! Ты – просто пре-е-елесть, детка!
Нет, ну я все понимаю, но… Черт, сердце ёкнуло, а я даже непроизвольно смутилась и покраснела от такой неожиданной похвалы. Предательские румянец покрывал мои щеки, а смущение требовало, чтобы я скромно опустила глаза.
– Я про-о-осто поражен! – похлопали мне, а потом отдали приказ охране. – Скажите, чтобы не закрыва-а-али ворота! Сейча-а-ас зде-е-есь будет це-е-елая толпа-а-а! Нет, ну ты просто сокро-о-овище!
Я чувствую, что сейчас непроизвольно замурчу от удовольствия. Как странно! Меня похвалили, а я тут уже растеклась кисельной лужицей по паркету… А все почему? Потому, что хвалят редко. Все воспринимается, как должное! Приготовила новое блюдо мужу, убилась об плиту, потратила три часа, а потом спрашиваешь: «Ну, как вкусно?». И думаешь, что сейчас тебе выдадут восхищенное: «Это просто божественно, дорогая моя! Я никогда такой вкуснятины не ел! Ты ведь так старалась! Какая же ты молодчинка! Я тебя так люблю!». И если «угу» с набитым ртом считается всем вышеперечисленным, то судьба осчастливила меня мужем – междометием, знающим только предлоги ничего не делать и местоимение в виде дивана. Совет да любовь. Не знаю, как на счет любви, но совет мне точно нужен. Желательно, квалифицированного юриста по разделу имущества.
– Ну… - заерзала я на месте. Любая похвала в женской душе превращается в похлаву. Медовую. С орешками. – Не целая толпа, конечно. Но минимум человек пять – семь … Для первого дня – это вполне приличный результат, между прочим! Нет, ну может получиться и больше!
– Ка-а-ак я мог в тебе сомнева-а-аться! – восхищенно вздохнул венценосный гад. – Охрана! Скажите, чтобы поставили побольше сту-у-ульчиков в коридоре! Чтобы посетителям было комфо-о-ортно! Или мы сра-а-азу будет на них цеплять доспе-е-ехи, выдава-а-ать меч и показывать где можно гра-а-абить? Как ты ду-у-умаешь, детка? Ты же у-у-умница, мне о-о-очень важно твое мнение!
– Нет, ну я думаю, что сразу грабить – не вариант. Может, попробовать их обучить для начала?
– нет, ну действительно так приятно, что меня хвалят. В последний раз меня хвалили, когда я со стульчика читала стихи в глубоком и дремучем детстве.
– Нет, ну ты скажи мне, зо-о-олотце, - мурлыкнул принц не такой уж и гадский, как показалось на первый взгляд. – Людям понра-а-авилось наше предложе-е-ение?
– Конечно! У них были очень заинтересованные взгляды! Наверняка, сейчас они перечитывают, взвешивают, так сказать, все плюсы и минусы, советуются с родными…
Еще бы, менять сферу деятельности – это очень ответственный шаг! – усмехнулась я, наслаждаясь лучиками славы, и мысленно даря лучи добра этому чудесному миру.
– У меня есть роко-о-ошная идея! А почему бы нам не сделать та-а-абличку! И не написать на ней «Добро пожа-а-аловать!», - сладко мурлыкнул принц, мечтательно глядя в сторону окна, слово так уже собралась целая очередь. Ласкающий мир взгляд скользнул по молчаливой охране, а потом остановился на мне. На его губах расползалась потрясающая, сладкая улыбка. – Жаль, чита-а-ать они не уме-е-еют…
– Как? – офигела я, не веря своим ушам.
– Вот такой пердюмонокль! – брови игриво поднялись, а руки снова развелись в стороны, словно мечтая меня обнять. – Ла-а-адно. Ты сильно проголода-а-алась?
Пока наивное воображение рисовало ресторан, полумрак, легкую музыку, томные взгляды и винную карту в руках учтивого официанта, хроническое разочарование, возникшее впоследствии неудачного общения с братьями нашими сильными, намекало на общественную столовую с тарелкой гречки, компотом и «с вас сто двадцать рублей» за жирную алюминиевую вилку. Был еще вариант беляша, «где начинки ни шиша», хот-дога, который по вкусу мало отличается от бумажной салфетки, в который его завернули и бутерброда с колбасой. Как бы грустно это не звучало, но пока моя гордость фыркала в сторону «бюджетного меню», возомнив себя аристократией духа, аристократия брюха уже мысленно урчала от подливочки и сёрбала компотиком. «Вы обещания здесь будете есть или вам с собой завернуть?» - миловидно улыбается судьба. «Желательно с собой! И салфеточку, пожалуйста! Ой, а можно в жизнь добавить две ложки сахара? Или три! Подсластите короче!» - отвечаю я, тяжело вздыхая. «У нас сахарок кончился! Все просят подсластить жизнь! Зато есть яд, он тоже сладенький!» - равнодушно и мило улыбается судьба. Я посмотрела в глаза «сладенькому» и «ядовитенькому».
– Есть немного, - гордо ответила я. Где-то из глубин памяти поднимались лобстеры, омары, вереница соусов и целый арсенал вилочек и ножичков.
– Это хорош-о-о, - выразительно взглянули на меня, кивая охране. – Но кто не рабо-о-отает, то не ест! Меня о-о-очень заинтересовало твое предложение. Но первая попытка провали-и-илась. А я могу и переду-у-умать… Много всякого и ра-а-азного. Так что продолжа-а-ай, детка… Даю тебе время до темноты… Ита-а-ак, вторая попытка!
Что-то я пропустила тот момент, когда звиздюли стали считаться мотивацией по умолчанию! Вспомнился мне один судак, не в обиду рыбке будет сказано, который несколько дней доказать мне в соцсети, что он не – судак, а человек с тонкой душевной организацией, богатым внутренним миром и своей точкой зрения. И пока мне в личку вываливался весь богатый внутренний мир, кишащий разнообразием комплексов, пока мне в лицо тыкали своим атавизмом, доказывая все прелести эволюции, я внимательно смотрела на фотографию с его главной страницы, где дружно слиплась счастливая семья, способная успешно отрекламировать как стиральный порошок, так и зубную пасту.
– Ах, так? – возмутилась я, полыхая праведным гневом уставшего сотрудника, услышавших о сверхурочных. Еще бы имя новоявленного директора, готового премировать меня с миром, выучить. Эв… Вспомнила! Эврард! Я должна знать, кто возглавит мой черный список!
– Да-а-а! А как ты хотела? – развел руками бог обоснуя. – Жа-а-аль, но мне начинает казаться, что ты не так уж и хороша-а-а…
В последний раз меня так втоптала в грязь новая социальная сеть, не пропуская мои фотографии, отклоняя одну за другой. Когда битва с системой перешла в стадию упоминания незлым и тихим словом разработчиков, добрый бот решил помочь мне с определением пола: «Подтвердите, что вы – женщина!». По гортани медленно катилась слюна. Карманное зеркальце тихо запотевало. «Не женщина - богиня! Гений чистой красоты!», - успокаивали меня классики, а в голове мысленно составлялся список понятых. «Вам точно тридцать?» - интересовался бот, а я мысленно открыла охоту на белых медведей, которые слишком быстро вертят земную ось, да так, что вся жизнь мелькает перед моими глазами. Почему-то у продавщицы в магазине, когда я покупала сигареты, ко мне возникали вопросы по поводу паспорта. Нет, а вдруг он думает, что я – юное создание, дорвавшееся до прелестей ночной жизни любого города? Последний вопрос решил добить мою самооценку окончательно, чтобы не мучилась. «На фотографии точно изображено лицо? Да или нет!». Легкий холодок пробежался по нежнятинке.