Семь лет в ожидании убийства
Шрифт:
Не желая больше терять времени, я задал ему вопрос:
— Какова была ситуация в уголовном мире в то время, когда умер Носорог?
Выражение его лица не изменилось, но в глазах появилось что-то новое, и руки слегка напряглись. Он склонился над своим письменным столом, сцепив пальцы.
— Вы можете узнать об этом из газет.
— Но я думаю, что от вас смогу получить более точные сведения.
Портер помедлил с секунду, потом сказал.
— Ну, хорошо. Скажем так: дела мафии в то время шли очень неплохо. Преступный мир заметно активизировался, в то время как работа правоохранительных органов оставалась на прежнем
— Ясно. А оказала ли смерть Мэссли какое-то влияние на активность гангстерских организаций?
Костяшки его пальцев побелели, и вокруг рта залегли морщинки. Сначала мне показалось, что он постарается уйти от прямого ответа, но он посмотрел мне прямо в глаза и ответил:
— В то время никто не хотел признавать, что существует такая штука, как Синдикат. Мафия действовала довольно активно, но считалось, что организованная преступность — это просто мелкие банды, орудующие на местах и не имеющие общего центра. Однако затем обнаружили, что активизация деятельности этих банд невозможна без взаимосвязи — этого требовала чисто экономическая необходимость. Следовательно, должны были существовать псевдозаконные структуры, необходимые для прикрытия криминальных сделок, а также подпольный банк для финансирования новых проектов. Мэссли, как мы предполагали, был банкиром. После его смерти в криминальных кругах наступило как бы оцепенение и некоторые операции, которых мы с тревогой ожидали, так и не были осуществлены. Поэтому сделали вывод, что причиной тому было отсутствие денег.
— Куда же они девались?
Портер пожал плечами.
— Откровенно говоря, это нам не известно.
— А какие-нибудь предположения у вас есть?
Портер снова нахмурился.
— Есть. Мне кажется, что «банк», о котором мы говорили, был учрежден лишь незадолго до смерти Мэссли. Но все это находилось тогда в стадии эксперимента, и денег там было очень немного.
Я покачал головой.
— По-моему, вы неискренни со мной. Хотите, я выскажу свое предположение?
Портер кивнул.
— Деньги были припрятаны. О том, где они находились, знал только Мэссли. Пока он был единственным человеком, хранившим эту тайну, опасность ему не грозила. Но он знал и о том, что если о тайнике проведают другие, долго ему не прожить. Отправившись на тот свет, Носорог унес свой секрет с собой. А деньги все еще лежат где-то и ждут своего хозяина. Ну, как вам нравится моя версия?
Лицо Портера приняло профессиональное выражение.
— И вы знаете, где находятся эти деньги?
— Нет.
— Но полагаете, что у вас есть ключ к этому делу?
— Может быть. И, пожалуй, даже к более важным делам.
— Объясните, что вы имеете в виду?
Я рассмеялся.
— Ну, нет, не сейчас. У меня есть предчувствие, что результаты моего расследования могут быть неожиданными и весьма интересными. Но все дело в, том, что если вы окажете мне содействие, то в случае успеха можете рассчитывать на губернаторское кресло, в случае же неудачи в проигрыше оказываюсь лишь один я.
— Ясно.
— Не думаю, что вам здесь все ясно, но благодарю за беседу. Приятно было повидаться с вами после всех этих лет.
Он нахмурился, но промолчал. Я встал и надел шляпу.
— И
— О чем это вы?
Я ухмыльнулся, глядя на его изумленное лицо.
— Дело, на котором вы сделали свою карьеру, было дутое. Сфабрикованное от начала и до конца. Мэссли тогда славно потрудился, чтобы его заварить, а вы попались на его удочку и доделали все остальное. Все это уже давно быльем поросло, и теперь мне на это наплевать. Просто я хочу, чтобы вы имели это в виду, ладно?
И тут он понял. Понял все, но произошло это слишком внезапно и быстро «проглотить» новость ему было нелегко. Лицо его побледнело. Казалось, что вот-вот он начнет что-то объяснять и оправдываться. Но я только ухмыльнулся и вышел из кабинета в приподнятом настроении. Кое-что из сказанного Портером могло помочь решить задачу. Разумеется, в том случае, если все остальные детали тоже сойдутся.
Багажом я себя обременять не стал. Слишком долго я жил как бродяга, и теперь не собирался тратить драгоценное время на то, чтобы захватить с собой смену белья. Я торопливо вскочила автобус, отправлявшийся в международный аэропорт. Прибыв туда, купил билет на первый рейс до Финикса. Впрочем, я мог бы и не торопиться, так как мой самолет улетал лишь в семь пятьдесят, а это означало, что мне нужно было как-то скоротать целых три часа.
Две газеты и журнал помогли мне убить два часа, но оставался еще час, и я отправился в туалет. Визит туда помог мне скоротать еще пятнадцать минут, поскольку, выйдя из своей кабинки, я получил по голове такой удар, что пришел в себя лишь через указанный промежуток времени.
Следующие полчаса у меня ушли на объяснения с полицией. Мне с трудом удалось убедить двух полицейских в том, что я сам поскользнулся и упал, ударившись головой об пол. Однако врача мне провести не удалось. Он промолчал, но выражение его лица было красноречивее слов. Полицейским очень хотелось вышвырнуть меня с территории аэровокзала, но я показал им свой билет и они помогли мне добраться до скамейки у входа в здание, где я и дождался объявления на посадку.
Тридцать долларов, лежавшие в боковом кармане моей куртки, исчезли. Остальные деньги, которые я засунул под рубашку, были в целости и сохранности. Что ж, привычки, которые вырабатывает бродячая жизнь, иногда тоже бывают полезны.
Ощупывая свою многострадальную голову, я размышлял о том, какой острый и наметанный глаз должен быть у местной шпаны. Засечь бабки у такого занюханного субъекта, как я, мог только профессионал.
После того, как объявили посадку, я занял свое место, принял две пилюли, которые дал мне доктор, и проспал до самого приземления в Финиксе.
Там было довольно жарко. Я взял такси до города. В кафе на автобусной станции я заказал себе тарелку чили, а потом в телефонной книге нашел адрес местного отдела здравоохранения.
За конторкой я увидел загорелую, очень симпатичную девушку в мексиканской блузке с короткими рукавами. Она мило поздоровалась и, окинув меня взглядом, поинтересовалась целью моего визита.
— Хочу найти одного врача, — объяснил я.
— Вы не похожи на больного, — улыбнулась она.
— Мою болезнь, детка, ни один доктор не вылечит.