Семь месяцев бесконечности

Я долго думал над названием, которое бы объединило мои путевые заметки по смыслу и содержанию. В голове все время вертелось что-то вроде «На собаках через Южный полюс» или нечто более претенциозное, например, «Шестеро против Антарктиды» — так примерно назвал свою публикацию в «Нэшнл джиогрэфик» Уилл Стигер. Но то название, что предложил мне мой друг, писатель Надир Сафиев, как мне кажется, очень точно отражает то, чем стала для каждого из нас эта экспедиция…

Самым популярным вопросом во всех многочисленных интервью, которые мы, участники Международной трансантарктической

экспедиции, давали журналистам во время предстартовых сборов на ранчо одного из организаторов экспедиции Уилла Стигера в марте 1989 года в Миннесоте, был: «Зачем вы идете в Антарктику?»

Естественно, что все шесть участников, представители шести различных государств и люди различных профессий, давали на этот вопрос различные ответы. Как правило, ответы эти менялись от интервью к интервью; каждый из нас старался превзойти друг друга в остроумии и оригинальности — своеобразный конкурс капитанов в международном КВН. Но запасы остроумия и оригинальности быстро таяли и вскоре оказались исчерпанными. (У меня лично еще раньше иссяк запас английских слов.) В результате наши ответы звучали примерно так:

Уилл Стигер (США), 44 года, профессиональный путешественник, в 15-летнем возрасте спустившийся по Миссисипи от Миннеаполиса, своего родного города, до устья, в 19 лет совершивший восхождение на 6000-метровую вершину в Перуанских Андах, прошедший по Канадской Арктике более 15 000 километров на собаках и осуществивший в 1986 году американо-канадскую автономную экспедицию на лыжах и собачьих упряжках к Северному полюсу:

— Я делаю Это, потому что мне нравится делать Это!

Жан-Луи Этьенн (Франция), 42 года, врач, специалист в области спортивной медицины, совершивший кругосветное путешествие на яхте в экипаже Эрика Табарли, несколько восхождений в Гималаях и впервые в 1986 году достигший Северного полюса на лыжах в одиночку:

— Я стараюсь побывать там, где никогда не был. Антарктида — прекрасный шанс для меня как путешественника и человека, предпочитающего идти первым в неизведанное с тем, чтобы сделать его доступным многим…

Джеф Сомерс (Великобритания), 39 лет, плотник, в течение 1982–1985 годов работавший в составе Британской антарктической службы в качестве проводника и погонщика собак:

— Все это время, что я провел здесь по возвращении из Антарктиды, меня не покидало ощущение, что я нахожусь в отпуске и мне пора наконец вернуться на работу…

Кейзо Фунатсу (Япония), 32 года, бизнесмен из Осаки, в 1982–1986 годах проходивший обучение в искусстве управления собачьими упряжками на Аляске и в Колорадо:

— Моим идеалом является Наоми Уэмура. Именно под влиянием его книг я решил стать путешественником. Путешествие в Антарктиду — заветная мечта Наоми, осуществлению которой помешала его трагическая гибель. Я постараюсь выполнить его мечту…

Чин Дахо (Китай), 42 года, профессор гляциологии, провел две зимовки в Антарктиде, последнюю из них на острове Кинг-Джордж в 1987–1989 годах:

— В Антарктиде, как, пожалуй, нигде в мире, много снега и льда, и я как профессиональный гляциолог с большим нетерпением ожидаю от этой экспедиции интересных научных данных!

Виктор Боярский (СССР), 39 лет, кандидат физико-математических наук в области радиогляциологии, старший научный сотрудник Арктического и антарктического научно-исследовательского института:

— Я не профессиональный путешественник, но моя профессия очень тесно связана с путешествиями, и, несмотря на то что я уже четыре раза был в Антарктике, предстоящая экспедиция уникальна для меня прежде всего потому, что даст возможность пожить и поработать вместе с ребятами из других стран и испытать себя в условиях одной из самых трудных дорог на Земле — дороги через Антарктиду…

До начала экспедиции оставалось четыре месяца…

Июль 1989 года, город Сент-Пол, штат Миннесота. Уже более двух месяцев нет дождей. Многочисленные световые табло, установленные в городе и вдоль ведущих из него автострад, высвечивают непривычные и пугающие цифры: 96–98 градусов. Осознание того, что это градусы по Фаренгейту, заметного облегчения не приносит.

Щедрое солнце Миннесоты, казалось, старалось изо всех сил, чтобы согреть нас, участников Международной трансантарктической экспедиции, собравшихся здесь на последние предстартовые сборы перед долгими холодными месяцами путешествия через Антарктиду.

Буквально накануне старта в состав экспедиции был включен китайский ученый, профессор гляциологии Чин Дахо. Мое первое знакомство с ним состоялось в марте 1989 года на ранчо Уилла Стигера, где мы собирались для проведения последней зимней тренировки, однако тогда наша встреча была мимолетной (я вынужден был вернуться в Ленинград, проведя на сборах всего два дня), и единственное, что я успел узнать о Дахо, так это то, что он практически ни разу не стоял на лыжах. Помню, сколько вопросов вызывало данное обстоятельство у корреспондентов, писавших о подготовке экспедиции, и как неизменно хладнокровно руководитель экспедиции Стигер отвечал на эти вопросы: «6000 километров — это более чем достаточно, чтобы научиться стоять на лыжах, даже профессору».

И вот сейчас мне представилась возможность узнать Дахо поближе. Нас поселили с ним в одном номере общежития.

Хэмлинского университета, который в эти предстартовые дни стал вторым домом для участников экспедиции и многочисленных помощников — главным образом жителей и жительниц Сент-Пола и Миннеаполиса, которые совершенно бескорыстно отдавали нам свободное время, помогая отбирать, упаковывать и сортировать все наше многочисленное экспедиционное снаряжение.

Чин Дахо — высокий (самый высокий среди нас, вот и думай после этого, что китайцы низкорослые), не атлетического сложения, в очках — как оказалось, провел уже две зимовки в Антарктиде: первую на австралийской станции Кейси в 1983–1984 годах, а вторую завершил буквально накануне, в феврале, на китайской станции Грэйт Уолл, расположенной на острове Кинг-Джордж, отправной точке нашей экспедиции. За год зимовки на станции Кейси он научился английскому, и уже после первого разговора с ним я понял, что мои надежды с приходом в команду представителя Китая переместиться по знанию языка на почетное пятое место не имели под собой серьезных оснований — я так и остался на последнем. Тем не менее этих знаний оказалось достаточно, чтобы в деталях обсудить с Дахо нашу научную программу — он собирался заняться отбором проб снега по всему маршруту экспедиции, что полностью перекликалось с гляциологической частью моей научной программы, — и мы здесь же в номере отеля «Сахара» (так назвал профессор наше огнедышащее, лишенное кондиционеров общежитие) заключили с ним договор о научном сотрудничестве. Теперь Чин Дахо нес ответственность за всю гляциологическую программу, а я должен был выполнять метеорологические и озонные наблюдения.

Хэмлинский университет предоставил в наше распоряжение часть своих помещений. Самое большое из них, площадью около 1000 квадратных метров, было отведено для сортировки и упаковки экспедиционного снаряжения. Еще во время весенних сборов Уилл определил, что стартовые двойки будут выглядеть следующим образом: Жан-Луи Этьенн пойдет вместе с Кейзо Фунатсу, Джеф Сомерс — вместе с Чином Дахо, а сам Стигер — со мной. Принцип разбивки на двойки полностью оправдал себя в Гренландии, поскольку при этом обеспечивается полная автономия каждой пары (своя упряжка, своя палатка, полный комплект лагерного снаряжения, продовольствия, корма для собак и горючего) и большая безопасность и мобильность всей маршрутной группы. Персональный же состав каждой пары на стартовом этапе, как на одном из наиболее сложных, подбирался так, чтобы в каждой двойке был один профессиональный каюр (в нашей команде ими были Стигер, Сомерс и Фунатсу), а кроме того, по принципу наибольшей совместимости — здесь уже помог опыт Гренландской экспедиции. Джеф, лучше всех нас знающий условия Антарктического полуострова, взял шефство над Дахо.

И точно в соответствии с этим разделением на три экипажа для каждого из них в зале были установлены три большие деревянные платформы. Одежда и все снаряжение для всех участников складывались в центре зала, и из этой огромной горы мы растаскивали все необходимое к своим платформам для упаковки. Компания «Норт фейс» явно перевыполнила свои обязательства по пошиву экспедиционной одежды, изготовив по восемь-десять комплектов каждого наименования. Насыщенные, яркие цвета одежды, продуманные до мелочей детали (мы принимали самое деятельное участие в обсуждении этих самых деталей и выборе цвета вместе с главным дизайнером фирмы Марком Эриксоном), конечно, вдохновляли, но одновременно вызывали во мне грустные воспоминания о мрачных защитных и полузащитных тонах одежды наших полярников, о совершенно непостижимой пропорции между размерами брюк и курток, входящих в один комплект. Надо было видеть восторг всех присутствующих, когда мы облачились в комбинезоны. Уилл и Жан-Луи стали оранжевыми, Джеф и Кейзо — светло-зелеными, а я и Дахо — фиолетовыми. Костюмы одного цвета отличались только отделкой и флагами стран-участниц на спине, причем нас с Дахо из-за сильного сходства флагов различить со спины было практически невозможно. Постоянно улыбающийся и очень подвижный Марк, обливаясь потом, демонстрировал на себе, как на манекене, все образцы одежды, а его помощницы доводили костюмы до совершенства на установленных здесь же в зале швейных машинах.

Нам предстояла довольно трудная задача — отсортировать и упаковать в четыре огромных белых нейлоновых мешка всю одежду и спальные мешки. По плану обеспечения экспедиции предполагалась замена одежды и спальных мешков в следующих точках маршрута: ледник Вейерхаузер, горы Элсуорт и Южный полюс.

Вся одежда, включая обувь, была изготовлена из синтетических материалов с использованием в качестве ветрозащитной прокладки полимерной пленки производства фирмы «Гортекс» — одного из основных спонсоров экспедиции. Надо признаться, что после гренландского перехода у меня были определенные сомнения по поводу нашей экипировки, особенно в отношении обуви. Мне казалось, что на Антарктическом куполе в районе станции Восток при морозах около 50 градусов этой обуви будет недостаточно, поэтому я прихватил с собой две пары валенок, два шерстяных свитера, несколько пар унтят (меховых носков), а также бесчисленное множество шерстяных носков, перчаток и рукавиц. Когда мешки были собраны, они стали напоминать огромные белые бревна высотой почти в человеческий рост и диаметром более полуметра. На каждом из них толстым черным фломастером были выведены наименования пунктов маршрута, куда их необходимо было доставить. Таким образом, в результате упаковки у нас образовались четыре внушительные поленницы из этих бревен с названиями «Старт», «Ледник Вейерхаузер», «Элсуорт» и «Южный полюс».