Семь миров: Импульс
Шрифт:
Хет спустился осторожно и подкрался по обугленной траве к воде. Он медленно нагнулся, желая вдоволь напиться, как вдруг с испугом отпрянул назад. В воде плавало безжизненное тело белого рогатого зверя. Желание пить мертвую воду моментально пропало.
Монстры знали свое дело, и, по-видимому, были рядом. Хет огляделся, вытянув факел перед собой. Ему показалось, что в высокой траве он услышал шелест и увидел блеск глаз.
— Не подходи! — заорал он на мурийском. — Я сожгу тебя!
После нескольких минут тишины монстр ушел. Шелест от его удаляющихся шагов растворился в вечернем зное. Хет испытал робкое чувство крошечной победы. Он возвратил свой взор к мертвому зверю. Этот водоем был ближайшим к нему источником воды, и оставлять труп в нем было бы ошибкой. Хет потащил зверя за рога из воды.
Хету очень не хватало физической силы, а, как он успел заметить, наличие её было главным условием выживания на этой планете. Чтобы одолеть монстров, он обязан был есть то, что едят они.
На Мури пища была совсем другой, только растительной, но он точно слышал, что в варварских кварталах его города люди ели зверей. А гинейцы и оилы ели даже людей. Он стал с ужасом вспоминать страшные басни о том, как с химер стягивают шкуру, как дробят на куски и поджаривают на огне, понимая, что теперь это предстоит проделать ему.
У животного с рогами осталась целой передняя нога. Он достал заточенный бумеранг и, удар за ударом, отсек мертвому зверю ногу. Набрал в скафандр воды, взвалил ногу на плечи и вернулся на корабль.
Разводить огонь внутри было безумием, оставаться снаружи страшно, но он верил, что, находясь рядом с огнем, будет в безопасности, и решился. Из камней он выложил круг, собрал веток, поднес к ним факел и отошел в сторону, наблюдая, как огонь разрастается, превращаясь в мощное пламя. Он делал все так, как говорилось в баснях: содрал шкуру ножом, разрезал мясо на куски, нацепил на копье и стал поджаривать. Первый кусок бесследно сгорел, второй тоже. Огонь не щадил мясо, точно так же, как траву и ветки. Хету не хватало варварских знаний, но он догадался, что нужно дождаться, когда пламя спадет, а после готовить мясо на слабом жару. Первый получившийся кусок был почти сырым: Хет вгрызся в него, не смог прожевать и выплюнул. Второй кусок получился мягче. Он был сочным, хорошо жевался, но и его Хет не смог проглотить. Незнакомый вкус мяса и понимание того, что он ест чьё-то тело, заставили выплюнуть мясо.
Наутро, выйдя из корабля, он обнаружил, что остатков звериной ноги больше нет — кто-то обглодал кости добела. Хет посмотрел на истлевшие угли, затем в небо и увидел высоко парящую птицу.
«Может, она?» — подумал Хет.
Но в ту же секунду послышался рык. Он обернулся и увидел монстра. Химического горючего не было рядом, копье оставалось на корабле, бумеранг лежал в пяти метрах. Единственным выходом было бежать внутрь. Хет отскочил назад, запрыгнул в шлюз и дернул рычаг. Зверь прыгнул за ним, вытянув лапы. Но закрывающийся шлюз зажал его в своих тисках. Все, что успел зверь, это полоснуть Хета по лицу. Муриец отполз. Кровь стекала со лба по щекам. Он прижал к лицу руку. Монстр был жив, но не мог вырваться. Половина его была внутри, половина снаружи. Зверь рычал, и в этом звуке ему слышалось: «Тигррр, тигррр», как будто монстр называл себя.
«Тигррр», — произнес Хет вслух.
Тигр был у него в плену. Хет медленно встал, взял копье и подошел чуть ближе к зверю. Он поднял оружие над собой и прицелился. Муриец уже замахнулся, но в последний момент, посмотрев зверю в глаза, остановился. Этот монстр был живым существом, и Хет не мог заставить себя кинуть в него копье. Тигр съежился и выглядел довольно жалко. Пропала спесь и ярость. Хет сел возле него и задумался, как поступить. Рано или поздно ему придётся открыть шлюз и выйти. Разумнее всего было заколоть зверя, но изменить себя муриец не мог.
В своем мире у него всегда получалось устанавливать контакт с животными, хотя питомцы его хищниками не были, и с тигром Хет не знал, как себя вести. Хет решил попробовать. Он медленно стал подходить к тигру, приблизился настолько близко, насколько мог. И попробовал протянуть к животному руку. Хет делал это с большой опаской. Зверь учуял его страх и зарычал. Чтобы приручить зверя, ему необходимо было избавиться от собственного страха, дать понять, что он не боится его.
Хет решил попробовать воздействовать на зверя так, как его учили воздействовать на скатов. Мурийцы управляли своими скатами за счёт того, что становились с ними единым сознанием. Если скат признавал хозяина в ком-то, то становился верен ему до конца своих дней. Хет встал напротив тигра, глаза в глаза, и стал мысленно внушать ему, что он его хозяин. У мурийцев за столько лет существования в животном мире выработалась удивительная способность чувствовать все живое.
Поначалу зверь смотрел на него зло, шипел, показывая свое презрение, затем, видя, что Хет не уступает ему, отвел от него глаза. Как только визуальный контакт заканчивался, муриец отходил, а через некоторое время подходил к зверю опять и начинал сначала. Ближе к вечеру у него стало получаться не бояться тигра совсем, смотреть на него прямо, и главное — перестать видеть в животном инопланетного монстра. Глаза зверя были золотистого отлива, шкура — густая и богатая. Хет старался любоваться им, возродить в себе любовь к животному и заразить зверя тем же чувством. Несколько часов он сидел напротив него, гипнотизируя взглядом. Хет начал видеть в тигре красоту. Ему стало нравиться в животном все: строгие, благородные глаза, мощь, характер, окрас, запах, лапы, даже когти. Он стал наслаждаться моментом общения с ним.
Постепенно тигр стал привыкать и к нему, и к обстановке, и к ситуации. Он перестал дергаться и вырываться, успокоился и смотрел на Хета молча. Муриец налил ему воды и поднес на вытянутых руках. Зверь стал лакать воду. Он не пытался ни укусить Хета, ни оцарапать его. Тогда муриец смело протянул руку и провел ладонью по голове зверя. Тигр ощетинился, но руку не укусил. Хет несколько часов стоял возле него, удерживая руку на голове тигра, смотря ему в глаза. Он чувствовал его тепло и начал считывать его ощущения. Зверь не боялся его и не желал убить. Когда Хет почувствовал момент абсолютного доверия между ними, то приступил к последнему этапу приручения. Он опустил свой лоб на лоб зверя и простоял возле него так, пока окончательно не стемнело. На секунду он стал видеть глазами тигра, а тигр стал видеть глазами Хета. Это был тот самый момент слияния, которого желал муриец.
Он начал доверять зверю настолько, что решился открыть шлюз и выпустить его. Он не подстраховался, не взял копье, а только дернул за рычаг. Ворота шлюза разъехались в стороны. Тигр получил свободу. Он отряхнулся, посмотрел на Хета, с минуту простоял недвижимый, обернулся и ушел.
Муриец остался внутри. Он очень устал за этот день, выпил воды, съел последние фрукты и уснул.
Следующий день начался с того, что он нашел возле основания своего корабля убитую тушу рогатого существа. Тигр поделился с ним своей добычей. Ему трудно было объяснить, что он не ел мяса. Зверь показывал свою преданность. Несколько месяцев они прожили вместе. Хет почти не видел его, замечал только следы, но знал, что зверь за ним наблюдал и спал возле его корабля. А в один из дней, когда Хет сидел возле своего звездолета, высушивая орехи, на него попытался напасть второй тигр. Он прыгнул на него сзади и уже хотел вонзить когти в спину мурийца, как в тот же момент прирученный юношей тигр вступился за него, сбил соперника и повалил на камни. Завязалась драка. Тигры кувыркались по траве, впивались клыками друг в друга. Вставали на дыбы, держась мертвой хваткой, постепенно приближаясь к обрыву. Хет пытался помочь, запустил в чужого тигра копье — но промахнулся. Тигры сорвались с обрыва и полетели в пропасть, так и не отпустив друг друга даже в полете.
Муриец нашел их мертвые тела у подножия утеса. Он снял с них шкуры и закопал обоих.
Хет остался один, и только птица продолжала его атаковать, воруя еду — фрукты и рыбу, которую он научился добывать и есть. Она могла накинуться сзади и клюнуть. И хотя он давно уже был способен убить ее — зашибить бумерангом, заколоть или сжечь, — он не делал этого просто потому, что она единственная была рядом.
Со временем Хет перебрался в пещеру. Пещера была ближе к воде, была прохладной, в отличие от раскаленного солнцем металлического душного судна. Из неё открывался удивительный, фееричный вид на океан, на закат и на восход, и внутри ее маленького пространства Хет чувствовал себя как дома. Он спал на камне, укрываясь шкурой погибших тигров. Он много думал и страдал.