Семь недель в чужом теле
Шрифт:
Отец Василий при упоминании имени Божьего тоже перекрестился.
– Вот видите, – тихо сказал он. – Вы сами не заметили, как воздали хвалу Господу.
– Да что вы! – с усмешкой возразил Севастьянов. – Это расхожее выражение в нашем языке. Мы порой не задумываясь, вставляем его в речь.
– Не буду с вами спорить, – сказал отец Василий. – Может быть, вы расскажите мне подробнее, какие события так разгневали вас?
Андрей Владимирович на мгновение задумался, затем слегка взмахнул рукой и стал рассказывать отцу Василию обо всех перипетиях сегодняшнего дня. Андрей рассказывал страстно, эмоционально. Подобное
– …Так о каком благе вы теперь скажете, отец Василий? – закончил своё повествование Андрей Владимирович вопросом.
– Попробую вам ответить, – всё так же невозмутимо рассуждал священник. – Смотрите, вы живой, здоровый стоите передо мной. Никакая хворь не овладела вами. На вас хорошая одежда. В порту вас ждёт дорогая яхта. У вас также много возможностей, как было до сего дня. Вы ничего не потеряли из того, чего нельзя возместить. Поэтому я сделаю такой вывод: Ангел–хранитель, посланный вам Господом, спас вас от чего–то более опасного и сокрушительного. Вы не учитываете это?
Андрей задумался. Он поднял голову и посмотрел под купол церкви, будто надеялся услышать там подсказку. Ему даже показалось, что кто–то смотрит на него сверху и оттого, что он ответит, определит последующий ход его жизни.
– Нет! – вдруг затряс головой Андрей. – Нет! Это мистика какая–то. Спасибо вам за содержательную беседу. Приятно поговорить с умным человеком. Я, пожалуй, пойду.
– Так ничего и не попросив у Господа? – сказал священник, пристально глядя в глаза Севастьянову.
– Отчего же! – Андрей задумался. Опять посмотрел под купол и сказал. – Я бы очень хотел, чтобы Господь поменял мне Ангела. Потому что мой плохо делает свою работу.
– Странная просьба, – покачал головой отец Василий. – Но думаю, что если вы действительно этого желаете, Бог вас услышит. В добрый путь, сын мой. Да хранит вас Господь.
Священник перекрестил Севастьянова и, отвернувшись к иконе, начал молиться, едва заметно шевеля губами.
Севастьянов неторопливым, но твёрдым шагом направился к выходу. Он шёл не оборачиваясь. Его совсем не удивило то, что на пути Андрей не встретил ни одного человека. И храм, и прилегающая к нему территория были пусты. Только когда Севастьянов выходил на улицу его окликнул слабым больным голосом тот самый калека, который просил помолиться за его исцеление.
– Мужчина, вы не забыли попросить Господа обо мне?
– О тебе? – Севастьянов удивился. Он совсем забыл о просьбе бедного калеки. – Ой! Ты знаешь, давай я лучше дам тебе денег. Покушаешь, купишь себе новую одежду, костыли нормальные. Сколько тебе надо?
– Не нужны мне деньги! – взгляд калеки стал вдруг колючим. – Я просто просил вас, сделать доброе дело. Вы забыли. А надо было всего лишь замолвить слово за Андрея.
– Послушай,– Андрей подошёл к несчастному и присел около него на корточки, – у меня сегодня очень тяжёлый день. У меня вот такая квадратная голова. Немудрено, что я забыл про твою просьбу. Ну прости. Хочешь, я вернусь и попрошу Бога о твоём исцелении?
– Нет! Не хочу, – калека отвернулся от Андрея и как бы про себя произнёс. – Я бы очень не хотел, чтобы когда–нибудь к простой просьбе этого человека отнеслись так же безучастно.
– Да не обижайся ты! – пытался наладить контакт Севастьянов. – Я всё–таки вернусь.
– Не надо! Это уже будет по принуждению, – возразил калека. – Идите уважаемый, у вас впереди много испытаний. Вам бы с ними справиться.
Андрей вдруг столкнулся взглядом с калекой. Это не был взгляд больного человека. Это были глаза человека, не страдающего тяжёлым недугом. Взгляд был суровый и пронизывающий насквозь. Андрею стало не по себе. Его бросило в пот. Круглые липкие капли стекали по вискам к подбородку и коварно забирались под крепкий воротник белой рубашки. Севастьянову даже показался в глазах калеки какой–то дьявольский блеск. Андрей встал и сделал шаг назад.
– Вам надо идти, мужчина. Вас ждут, – монотонно произнёс калека.
Севастьянов повиновался. Через полминуты он уже сидел в прохладном салоне «Шевроле». Ричард удивился, увидев в глазах шефа растерянность.
– How are you? – с тревогой спросил помощник.
– Всё нормально, Ричи, – ответил Андрей, смахивая платком пот с лица. – Поехали в порт.
А тем временем, другой Андрей Севастьянов дождавшись, когда отец Василий закончил молитву, обратился к нему:
– Эта… я тоже сегодня… – он никак не мог сформулировать фразу.
– Успокойтесь, сын мой, – положив руку на плечо Андрею, сказал священник. – Скажите просто, что у вас случилось. И я помогу вам.
– Вы сейчас говорили с тем богатым человеком, – Андрей махнул рукой в сторону выхода.
– Да.
– Он сказал, что у него сегодня плохой день. Ничего не получается.
– Верно, – подтвердил отец Василий. – И что?
– Так у меня тоже, полный трындец!
Моторист подошёл близко к священнику и продолжил говорить шёпотом.
– Всё пропало сегодня, всё! Из дома выгнали, квартира друга сгорела, на работу не взяли. Всё! Сегодня я стал бомжом.
– Уныние, – заговорил священник так же шёпотом, – большой грех. Во–первых, день ещё не кончился. Во–вторых, завтра будет новый день и возможно всё изменится. И, в–третьих, мы же не знаем, может быть то, что произошло с вами совсем не крах, а начало новой жизни. Жизни насыщенной и интересной.
– Вы смеётесь?!
– Совсем нет. Я помогаю вам разобраться в тяжёлой ситуации, – успокоил Севастьянова священник. – Но прежде гоните от себя уныние.
– Легко сказать, – буркнул Севастьянов. – Тот мужик попросил заменить ему Ангела.
– Вы слышали, о чём он просил?
– Я стоял с вами рядом, – пояснил Андрей.
– Да, я это видел. Так что вы спросили про Ангела?
– Я тоже хочу поменять своего Ангела. Он же у меня есть?
– Конечно, есть, – сказал отец Василий. – Но зачем вам это нужно? Почему вы считаете, что Ангел виноват в ваших бедах?
– Не знаю, – замешкался Севастьянов. – Не знаю! Просто хочу поменять и всё!
– Ваше право. Вы можете просить у Господа всё что угодно. Он обязательно услышит вашу просьбу. Вот только, выполнит он её или нет, сказать не могу.