Семь невест. Кицунэ в подарок
Шрифт:
Кицунэ хмыкнул, сгружая меня возле одного из бассейнов. Шепнул на ухо настолько смущающе, что я потупила взгляд:
— Могу почесать…
– Ты не понял! — хмыкнула я. — Пяточка у меня чешется!
Мужчина застонал.
— Пяточка! Фрося… Честное слово, больше не могу! Выдать тебе чесалку?! Залезай живо в ванну!
Я сглотнула подступивший к горлу ком.
— В смысле?
— В прямом. Залезай в ванную. Снять твои пятна на лице можно только смешав мою магию с водой. А ты, я так понимаю, вся в этих… отметинах.
Глава 10
Залезать
Но с другой стороны меня отчаянно грызло чувство неотвратимости превращения моего тела в город-сад, а потому я, скрипнув зубами, и прощаясь со своей девичьей гордостью, робко переспросила, насколько обязательны банные процедуры, и насколько….эээ…недообнаженной я должна быть.
— Снимай все! Краска пропитывается сквозь одежу. — обломал мою последнюю надежду Шин.
Но я тоже была не промах, а потому решила, что если в воду накидать чего-нибудь, ну чтобы она не такая прозрачная была, то можно обойтись без эротической подоплеки в создавшейся ситуации.
— Шин… — попросила я. — А нельзя ли в ванную лепестков роз набросать? Ну… Или пены?
Кицунэ, вдруг сверкнув взглядом, сделал шаг ближе.
— Могу еще ароматных масел дать… Чтобы было приятнее….
— Да нет же! — закричала я. — Я хочу просто, чтобы меня не было видно! Понимаешь? Я еще с ума не сошла, чтобы перед чужим мужиком светить голым телом!
— А я для тебя чужой? — голос Иошинори стал неожиданно глубоким и проникновенным. — А еще он сам стал какой-то странный…
— Ты случайно водички из козьего копытца не попил? А то я начинаю сомневаться в твоей адекватности… — пискнула я.
Кицунэ нахмурился, чуть тряхнул головой.
— Прости. Просто вы люди… Странно на меня действуете.
— Да? И чем же?
— Нууу… Раньше мне хотелось съесть вашу печень… А ты…
Он не успел договорить. Новость про “печень” отчетливо вгрызлась в сознание и я, не долго думая, решила, что вот та самая минутка, чтобы дать деру.
А потому я, словно бешенный кенгуру, перепрыгнула через ванну с водой и стартанула туда, откуда появилась. А именно на улицу, к пруду.
— Стой! Фрося, да стой же! — слышала я сзади, но останавливаться не собиралась.
Может, дух наврал все про осколок? А озеро — это портал! Да! Так, наверное, и есть….
В голове все смешалось! Вот он — момент истины! Кицунэ решил меня оставить, чтобы попросту сожрать! Я для него — изысканный деликатес! И в ванной он меня решил помыть, чтобы как в известной сказке было: “баньку истопил, в печку посадил”.
— ФРОСЯ! Стой же ты, дуреха!
Я бежала так, что только пятки сверкали. Вот уже и особняк позади, а впереди маячит парк, а за ним — знакомый прудик! Лучше туда. Хоть какой-нибудь, да шанс.
— ФРОСЯ, не зли меня!
Оооооой! Сейчас разозлится, и кроме печени еще и сердце схарчит.
Сознание отчетливо нарисовало зомби-Шина, который шел за мной по пятам. Глаза горели, с полупризрачных хвостов стекала кровь. Через плечо переброшены чьи-то кишки, а из губы вырывается стон: Мооозгиииии…..
Не раздеваясь, я бултыхнулась в пруд, прямо с камушка. Уже знакомое чудовище схватило меня за пятки и потащило вниз. Ну все. Дальше или стану кикиморой, или вернусь домой. Оказалось — ни то, ни другое.
Потому что моя буйная фантазия оказалась права, и озеро и вправду оказалось порталом. Вот только не порталом домой, а дверью прямиков в гости к Изуми, которая при виде меня заорала так, что едва не полопался хрусталь на дорогущей люстре, что украшала ее “будуар”.
Богиня, или демоница, уж не знаю, какое из определений подходит больше, как раз накладывала макияж и красочкой подновляла выступающие клычки, как тут появилась я. Еще и ручкой помахала.
— Ээээ, привет! — сообщила я.
Не сильна я была в психологии, потому что девица продолжила орать. И как я поняла, не моя скромная персона повергла ее в дикий ужас и полный апофигей. Потому что хуже всего для Изуми было то, что следом за мной появилось сначала чудище из озера, обтекая на ее дорогущий ковер слизью и капая ядовитой слюной, а за ним и Шин нарисовался. Который, кстати, был тоже “очень рад” встрече. Настолько, что зыркнул сначала на меня, подошел, шепнул на ухо, что собственноручно вырвет, а затем схарчит мою печень, за то, что даже слушать его не захотела, а затем подошел к Изуми.
Богиня гастрономический интерес у кицунэ не возбуждала. Скорее напротив. Мужчина как-то уж слишком ласково подошел к ней. Погладил по волосам, прижал к себе. (Прижал, это в смысле вытащил из кресла, в котором она сидела перед зеркалом, и весьма грубо приподнял над полом, одной рукой сжимая горло, а другой талию).
— Думала меня провести, зараза? — рыкнул он, резко разжимая пальцы.
Девушка, захрипев, упала на пол, осев на него, словно мешок с крупой. Подняла влажные глаза на Иошинори и зарыдала.
— Шин, прости! Прости, умоляю!
— Прости?! Ты едва не укокошила меня! Оставила одного с этой… — Шин повернулся ко мне, а я смущенно шаркнула ножкой, потупила взор и поспешила отступить ближе к чудищу озерному. Оно казалось милее раз в сто, чем взбешенный Иошинори.
— Я в заточении провела много лет! И моим тюремщиком был ты! Как ты думаешь, хорошо ли мне жилось?! — ответила женщина.
— Ты ни в чем не нуждалась… — сказал Шин, но женщина лишь сильнее заплакала.
— Я хотела любви! Тепла! Свободы в конце концов! Но все мое существование ограничивалось твоим особняком и твоей самолюбивой и заносчивой персоной!