Семь песен русского чужеземца. Афанасий Никитин
Шрифт:
Эх! Паломничество, паломничество! Когда Офонас-Юсуф пошёл вместе с индеянами...
Нет сил сидеть, лечь надобно. И глаза в потолок тёмный. И пусть перед глазами заиграют, загуляют, запляшут картины живые... Как всё было? Нет слов описать. А увидеть снова и снова перед глазами своими? Ведь это возможно, возможно!..
...Повозка трясётся по дороге ухабистой. Подле Офонаса-Юсуфа незнаемая жонка, в плат завёрнутая тёмно-зелёный, ростом малая. А сам Офонас-Юсуф, загорелый, почернелый, на голове тюрбан выцветший, за плечами — сума. Но это ведь ещё
Приехали к малому храму. А здесь уж толпы бурлят, шумят. Люди со всей страны Индийской прибывают, стекаются...
В храме кланяются бутам-идолам. А каждому водителю паломников подносят кокосовый орех и шафрановый шёлк на тюрбан.
Подле храма, на площадке, пляшут. Музыканты стучат-пристукивают в блюдца медные. Плясуны прыгают, раскидывая ноги; а то на колени кинутся, а то наземь лягут и вскинутся тотчас...
Вокруг Офонаса все невольно повторяют движения танцоров, быстрые, резкие... Вот и Офонас припрыгивает на месте... Уже все пляшут вкруг малого храма... Как это? Позабыл теперь... «Атман» — душа каждого человека... У каждого человека есть душа, и та душа зовётся индеянами «Атман». А как примутся все плясать, и Атман каждого освободится, и сольются все Атманы в одну великую вселенскую душу, которая зовётся «Брахман»... Или нет? Которая душа как зовётся? Какая душа — Атман? Какая — Брахман... Всё путается в уме Офонаса... Атман — Брахман... Брахман — Атман... И все пляшут, пляшут... И Офонас пляшет вместе со всеми, повторяя невольно общие движения, невольно повторяя...
Офонас бредёт в огромной толпе паломников... Жители окрестных деревень выходят на дорогу, машут руками приветственно...
Все поют славословия богам. Солнце выходит из-за облаков. Солнечные лучи обжигают лица, шеи. Офонасу привычно солнце Индийской страны... Атман — Брахман... Брахман — Атман... От кого слыхал эти слова? От Мубарака?.. В рассказах Микаила?.. Атман — Брахман... Брахман — Атман... Песнопения льются... Босые ноги переступают, легко топочут... Сума плечи не натрёт — Офонас привычный к дорогам, к путям дальним...
Людей всё больше. Ищут колодцы, ищут ручьи. Далеко ушли от большой реки. Подле грязного ручья на окраине деревни мочатся деревенские мальчишки. Ручьи и речки унесут всё в большую святую реку.
Офонас повязал лицо платком — от пыли. Паломники должны жить подаяниями. Офонасу подали воду в кувшине, заткнутом листьями, горсть орешков и бананы. Отовсюду несут паломникам бананы, манго, кокосы. Паломники движутся медленно и поют, поют. Ночами спят в малых храмах или просто у дороги. Офонас сидит, ноги поджав под себя, и ест бананы. Растягивается, подложив суму под голову. Часто бродил он с малым имуществом своим. Но теперь он испытывает спокойное чувство свободы, потому что идёт куда-то в неведомое вместе с многими людьми, свободный от имущества, от мыслей о деньгах, о крыше над головой. Ночью воздух влажен, душно и жарко, воздух густо заполнен человеческими запахами, духом человеческих тел, рук и ног...
Люди хрипят во сне, стонут, бормочут...
Утром снова в путь. В придорожном храме совершают «пуджу» — богослужение. Но туда не пробиться. Впрочем, не пробились и Офонасовы спутники. Офонас пытает их, спрашивает. Джай рассказывает, как подходят к изваянию божества и подносят бананы, кокосы, сладости, гирлянды цветочные. Омывают изваяние в пяти сладостных жидкостях — в молоке, в мёде, в сахарной воде, в молоке квашеном и в масле топлёном. Все отпивают по глотку. Моют идола в чистой воде, вытирают насухо, окутывают красивыми тканями, украшают цветами. Все поют славословие богу. А для каждого бога — свои цветы и свои кушанья.
— Но может ли статуя, сделанная человеческими руками, быть богом? — спрашивает Офонас, желая понять.
— А разве в твоей стране холодной не поклоняются изображениям богов?
— Да, поклоняются, это изображение называется «иконой»...
— И оно для вас бог?
— Нет, нет, всего лишь изображение...
— Но вы молитесь перед ним?
— Да... Но это нужно, чтобы сделалось молитвенное такое сосредоточение, чтобы думать о Боге небесном...
— Ты думаешь, и мы не знаем, что изваяние каменное — не есть бог?
— Стало быть, и для вас изваяние, как для меня была бы икона!
— Все делается для молитвенного сосредоточения, для усиливания духа в стремлении к божеству!..
Офонас купил в деревенской лавке лёгкое покрывало и циновку. Идти ещё очень далеко, и не все же ночи проводить на придорожных камнях или на голой земле...
Одиннадцатый день лунного месяца — любимый день Вишну. В этот день положено поститься. Многие вокруг Офонаса не брали в рот ни крошки хлеба, ни капли воды. Офонас, захваченный общим настроением, также не ел и не пил. Но ему отчего-то чудилось, будто он постится постом христианским. Странное состояние овладевало его душой: хотелось вершить ревностно все положенные обряды индеянские, и в то же время душа всё более переполнялась тоской о молении русском православном, о церковном стоянии, о киоте домовом с иконами...
Загремели раковины, затрубили. Знак для остановки, для еды и краткого отдыха. Офонас хватает за руку одного из своих спутников, Намдева. Сегодня уже разрешена еда. Едят кхичри, пьют воду.
Солнце жжёт нещадно. Дорога пошла вверх. Прежде не доводилось Офонасу идти так долго. Лицо в поту, ноги тяжелеют. Вдруг раздаётся женский звонкий вопль с провизгом:
— Парвати!
Многие голоса подхватили, повторили:
— Парвати!
— Парвати!
— Парвати!..
Офонас также кричит невольно и во всё горло:
— Парвати! Парвати!
Кричит вместе со всеми, кричит, кричит, кричит...
Вот ему и полегчало, пот присох на лбу. А кто-то падает без памяти, и оттаскивают беднягу на обочину, поливают водой.
— Жара лучше, чем дождь, — произносит близко от Офонаса тихий голос женщины, — в дождь дорога скользкая...
Снова остановка. Все поют песнопение, стучат в медные блюдца, приплясывают. Затем женщины устраиваются на ночлег поодаль от мужчин. Чья очередь готовить кхичри? Намдева? Джая? Чангдева? Офонас помогает Джаю. Дождь накрапывает. Все укладываются спать под открытым небом. Редкие капли дождя падают на лицо, редкие звёзды глядят из облаков ночных. Болят усталые ноги. Тысячи людей спят в долине, и Офонас среди них.
Дорога повела людей дальше.
Спутники Офонаса приободряют его:
— Веселее, друг, веселее! Во рту — имя бога, в руках — бубенцы звенящие, в ногах — пляска! Веселее, друг, веселее!..
Хлопают в ладоши, гремят медными блюдцами, выкрикивают-выпевают:
— Рама Кришна Хари! Рама Кришна Хари!
Офонас кричит вместе со всеми, а ноги сами двигаются в танце. И нисходит на людей «ананд» — благодать.