Семь песен русского чужеземца. Афанасий Никитин
Шрифт:
— Эй! — кричит Намдев. — Не болтать попусту. Все помыслы должны быть устремлены к Богу!
Вечером в деревне крестьяне поют и пляшут. Женщины сцепляют руки накрест и вертятся быстрым хороводом. Другие женщины кувыркаются, вцепившись руками в большие пальцы ног. Мужчины залезают друг другу на плечи, падают с весёлым смехом. Офонас смеётся. Все смеются.
Дорога круто пошла вниз, спуск падает резко. Теперь нужно бежать, как бы стремясь к храму. И с криками «Рама Кришна Хари! Парвати! Рама Кришна Хари! Парвати!» все устремляются вперёд, бегут вниз. По крутой дороге бегут мужчины и женщины, старые и молодые... Офонас чуял, что нельзя останавливаться, надо бежать вместе со всеми, иначе толпа, бегущая дружно, отчаянно, собьёт себе под ноги многие и растопчет. Офонас летел во весь опор, глаза раскрылись широко. Позади, впереди, по бокам — летели, мчались индусы, развевались белые рубахи мужчин и цветные платья женщин. Все обессилели, но и были сильны единым безысходным порывом. И следом за людьми бежали
В городке на ночлеге Офонас отходил от пережитого ужаса, но ему было весело, дикий бег странно взбодрил его. Теперь он ходил бодрый, заходил в храмы. Горожане угощали паломников едой и продавали сучья для костров. Ночь Офонас провёл во дворе дома кузнеца. Люди вставали с земли, ходили взад и вперёд, переступали через спящих, но Офонас спал крепко и сладко.
Эх, ананда, ананда — ананд — благодать, блаженство. Снисходит на паломников блаженство — ананд — ананда — благодать. Идёт благодать вместе со всеми мучениями тела, идёт благодать духа.
Все идут в паломничество кучно, но иные и поодиночке. Говорят они:
— У меня нет никого в этой жизни, вот и тянет к Божеству!
Офонас разговорился с одним таким одиноким паломником и отстал от своих. Побежал искать, а ветер гонит пыль тучами серыми. Наконец отыскал спутников, сидели тесно, кучно, с лепёшками в руках, положить некуда было лепёшку, некуда было кувшин с водой поставить. Кучно все сидят: тесно...
В полдень снова пошли. Много людей...
Добрались до храма, до большого храма. Кругом цветочные гирлянды, музыка, смех. Несколько паломников подрались с музыкантами, те играют не ту музыку, какая положена. Ночь спускается, народ всё прибывает, густо пахнет калом и мочой, канавы вдоль улиц вконец изгрязнились. Но все радуются, все добрались до цели. Все идут к реке, входят в воду. Офонас погружается по грудь, машет руками в воде, бьёт ногами по-лягушачьи, выбирается на берег...
Наконец-то и великая пуджа — богослужение. Загляделся Офонас, даже и не приметил, как пролетела-проскользила змея, а это, может, и ядовитая кобра была. Священная кобра, посвящённая Шиве. Большой храм, малый храм, ещё малый храм... Откуда берутся силы? И отчего эти силы берутся? Благодать подступает к горлу Офонасову, исходит клёкотом странным... Ананд, ананда, благодать, блаженство...
И путь назад. Красные, зелёные, синие ткани, в которые завёртываются женщины; красные чалмы-тюрбаны мужчин; чёрная земля по обеим сторонам дороги; дымка одела далёкие горы; трава по обочинам яркая, зелёная, голубое небо глядит на людей сквозь дождевые тучи...
Спутник Офонаса поёт песнопение:
— Наставник высоты оказал мне милость, Мне, который ничего не сотворил, не сделал. На дороге он встретился, когда я шёл для омовения в Ганге. Руку мне на лоб он возложил, Масла топлёного попросил к еде, А я во сне позабыл обо всём. А он дал мне слова, светлые слова: «Рама Кришна Хари»; Светлые слова «Рама Кришна Хари» он дал мне. Хорошо, о Боже, что я разорился, Хорошо, что не уродился хлеб на полях. Терзания души устремили мысль к Богу, К мирскому всему отвращенье пришло. Хорошо, о Боже, что жена сварлива, Хорошо, что опозорился перед людьми. Хорошо, что люди меня презирают, Хорошо, что богатство ушло навсегда; Хорошо, что от стыда перед людьми не сгораю, Хорошо, о Боже, что Ты дал мне защиту! «Рама Кришна Хари! Рама Кришна Хари!» — Светлые слова... [150]150
...Светлые слова... — из подлинного индийского песнопения.
— Люди пребудут разъединёнными, — кто-то произнёс.
Индусы даже стараются не есть вместе. Люди пребудут разъединёнными. Долго-долго Офонас будет помнить цветочные гирлянды, красные тюрбаны, чёрные брови изогнутые, большие глаза и чёрные усы, и белые складчатые чалмы, и босые ноги. И храмы цветные, поднятые к небу, заострённые и купольные, и смутно сходные с церквами на Руси. И тесные улочки, и женщины в красном, и старуха с чёрным лицом и белыми волосами и с одним белым клыком, торчащим изо рта... Всё запомнится до самой смерти!..
Отчего затосковал после паломничества? Захотелось назад, в Тверь. Захотелось войти в церковь, службу отстоять, в доме перекреститься на икону материну, на Параскеву-пятницу... Никто не ждёт Офонаса, а он тоскует... Он всё ещё не дома, не добрался до дома, всё ещё тоскует... Пишет:
«А иду я на Русь, кетъмышьтыр имень, урус тутътым — думаю, погибла моя вера, постился я с бесерменами... Месяц мартъ прошёл, и яз заговел з бесермены в неделю, да говел есми месяц, мяса есми не елъ и ничего скоромнаго, никакие ествы бесерменские, а елъ есми по-двожды на день хлебъ да воду, авратыйля ятмадым — и с женщиной не ложился я. Да молился есми Христу вседрьжителю, кто сотворил небо и землю, а иного есми не призывал никоторого именемъ, Богъ Олло, Богъ керим, Богъ рагимъ, Богъ хосдо, Богъ акьберь, Богъ царь славы, Олло варенно, Олло рагимельно сеньсень Олло ты — Господи Боже, Бог милостивый, Бог милосердный, Бог Господь, Бог великий, Бог царь славы, Бог зиждитель, Бог всемилостивейший, — это всё Ты, о Господи».
Вспоминал, считал числа разные, убегали слова. Писал:
«Месяца мая в первый день брал Пасху в Бидаре в Индостане бесерменском, а бесермены байрам брали в середине месяца, а поститься я начал месяца в первый день. О благоверные рустии христиане! Кто по многим землям ходит, тот во многие беды впадает и веру христианскую теряет. Я же, робище Божий Афонасие, исстрадался по вере христианской. Уже четыре Великих поста прошло и четыре Пасхи прошли, а я, грешнай, не ведаю, когда Пасха или пост, ни Рождества Христова не блюду, ни праздников других, ни середы, ни петыка-пятницы не блюду: книг у меня нет. Как меня пограбили, книги у меня отняли. И я от многих бед пошёл в Индию, потому что на Русь мне идти было не с чем, не осталось у меня никакого товара. А первую Пасху где взял, не помню; а другую Пасху взял в Чапакуре, а ещё в земле Мазандаранской, а ещё — в Ормузе, а ещё — в Индии среди бесермен, в Бидаре, и много я печалился по вере христианской».
Офонас бормочет-поёт-говорит-приговаривает. Накатило на него, нашло, хорошо накатило-нашло...
— По людям я иду домой, по людям. Туда, где по полям играет грудень. А в ледяных избушках под снегами Медведи спят с открытыми глазами. И в спёртом духе двигаются лапы, Плетут из лыка короба и лапти, Посасывают ягоду сухую, Иду в снега, иду в страну тверскую. Я от огня к огню иду с сумою. Мне говорят — иди — Господь с тобою. Туда весною улетают птицы, Туда везут купцы шелка и ситцы. Там девушки, как солнышко, сияют, Седые старцы мудро управляют. Я верю. В сердце Индия со мною, И родину я заново открою. Уста открою, пусть разносит ветер Мои слова. О милые медведи! Довольно спать! Стряхните лёд берлоги! Сюда идут слоны и носороги! Не унывайте, веселитесь, братцы! Я рассказал им, как сюда добраться. Царь обезьян, мудрейший в Индостане, Внимая мне, главой кивал в тюрбане. Сюда идут! Здесь будут очень скоро! Меня до Волги провожали горы. За мною мчится солнце, обгоняет. Со мной идёт весна, зима растает! И с пальмами подружатся берёзы. Кудрявые, не плачьте, есть кокосы. Есть хлебные деревья и бананы. Любите жизнь, довольно пить из раны! Сюда придут качели и мечети, Павлины пропоют Минеи-Четьи [151] . Качели мы привяжем к минаретам. И воздух скажет: «Мне бы ваши лета!» Монахи будут с девками венчаться, Под звоны колокольные качаться. Святая простота возьмёт зулею И заиграет заклинанье змею. Я заклинаю змея, ад несущего, По душам нашим медленно ползущего. Замри, замри, восстань и стой свечою! Тебе играет рай, Господь с тобою. И музыки не кончится теченье, И в ней твоё последнее спасенье. Замри, замри и слушай, слушай, слушай. Под Солнцем ясным всё имеет уши, имеет уши.151
...Минеи-Четьи... — Четьи-Минеи — сборники житий святых, составленные в соответствии с днями чествования Церковью памяти каждого из них по месяцам.
Писал:
«От Ормуза морем идти до Калхата десять дней, а от Калхата до Дега шесть дней и от Дега до Маската тоже шесть дней, а до Гуджарата десять дней, от Гуджарата до Камбея четыре дня, а от Камбея до Чаула двенадцать дней, и от Чаула до Дабхола шесть дней. Дабхол же в Индостани пристань последняя бесерменская. А от Дабхола до Кожикоде двадцать пять дней пути, а от Кожикоде до Цейлона пятнадцать дней, а от Цейлона до Перу два месяца, а от Пегу до Южного Китая месяц идти — морем весь тот путь. А от Южного Китая до Северного идти сухим путём шесть месяцев, а морем четыре дня идти. Аросто хода чотом — Да устроит мне Господь крышу над головой.