Семь преступлений в Риме

Прево Гийом

Для начала я отправился в Ватикан, где в теплом каминном зале библиотеки меня с радостью принял Гаэтано. В продолжение нашей предыдущей беседы он подобрал для меня несколько книг с описанием традиций и легенд античного Рима. Мы вместе просмотрели их, но ни в одной не нашли и намека на варварский обычай, повергший в панику город в эти последние дни. Зато Гаэтано знал, где найти Аргомбольдо, и подробно рассказал, как добраться до его дома в квартале театра Марцелла.

Я уже направлялся туда, когда дорогу мне преградила толпа верующих, выходивших из церкви Санта-Мария-ин-Портико после

торжественной мессы в честь Богоявления. Углубившись в свои мысли, я, может быть, и не обратил бы на них внимания, но среди женщин в длинных меховых накидках вдруг узнал прекрасную незнакомку из дворца Медичи!

Личико ее было свеженьким, порозовевшим от морозца, большие голубые глаза светились весельем, несколько очаровательных русых прядей выбились из-под шапочки. Ее глаза встретились с моими, и мне вмиг почудилось — да, показалось, что в них мелькнуло удивление. Мне показалось, что девушка меня узнала, признала во мне того молодого человека, который страстно смотрел на нее в тот вечер.

Мгновенно позабылись все убийства, как и мой поход к старику Аргомбольдо.

Я сделал вид, что продолжаю путь, удаляясь в сторону Марцелла, потом развернулся и направился за ними. Молодая девушка и ее мать в потоке прохожих поднимались по улице Портико к Цветочному полю. Поскольку река замерзла, все товары перемещались по улицам: здесь были возы с соломой, скот, погоняемый собаками, бочки, которые катили прямо по земле, мешки с зерном — под их тяжестью сгибались грузчики и носильщики. Воспользовавшись толчеей, я поближе подошел к обеим женщинам: счастливый случай узнать, кто они такие и где живут!

Эскортировал я их таким образом до улицы дель Монте в квартале Фарина, где они свернули направо. Интуиция подсказала мне, когда они поворачивали к улице Цирюльников, что направляются они к дворцу Капедиферро. Несколько обескураженный, я вскоре увидел, как дамы вошли в жилище главного смотрителя улиц.

Насколько я помнил, у того из всей семьи была только мать, которая недавно скончалась в Остии. Неужели моя прекрасная незнакомка — родственница противного Капедиферро? Или она из его окружения?

У меня не было тысячи способов, чтобы узнать это.

Итак, я решил заявиться к суперинтенданту под предлогом передачи ему новых сведений, касающихся «ужасных преступлений». Ждать мне почти не пришлось. Я приписал это моей роли в обнаружении тела Джульетты Гирарди: Капедиферро с тех пор стал признавать мои способности.

Принял он меня со скрытым, уже знакомым мне раздражением в небольшом салоне, украшенном алым бархатом. Но не это главное: там же находилась и молодая особа, овладевшая моим сердцем. Здесь же была и ее мать.

— Мы собираемся уходить, Синибальди, поэтому прошу вас высказываться покороче и побыстрее.

Мне пришлось перебороть себя, чтобы не глядеть на объект своих желаний.

— Прошу простить мою дерзость, ваша милость. Я пришел к вам в надежде предотвратить еще одно преступление. Но вы не один… Не знаю, приличествует ли наш разговор для ушей…

Я учтиво повернулся к молодой красавице, которая не только не опустила глаз, но буквально пронзила меня взглядом.

— Не беспокойтесь. Эти дамы, терпеливо слушающие вас, принадлежат

к семейству Альдобрандини. Моя кузина и ее дочь Флора. Они ненадолго прибыли из Тоскании и, как вы сами понимаете, их фамилия дает им право слушать любые беседы.

Альдобрандини! Один из самых могущественных и древних родов Флоренции! И я претендую на осаду этого влиятельного семейства!

— Сударыни, — продолжил Капедиферро, — этого навязчивого молодого человека зовут Гвидо Синибальди, он сын одного из наших бывших баригелей. Случаю было угодно, чтобы он оказал нам помощь в том печальном деле, о котором мы неоднократно с вами говорили. Кроме того, он является одним из… одним из помощников мэтра Леонардо да Винчи.

Упоминание о великом человеке вызвало выражение восхищения на лице матери и взмах ресниц у дочери.

— Итак, Синибальди, раз уж знакомство состоялось… Что же это за новое преступление, которое надо предотвратить?

— Речь идет о Донато Гирарди, ваша милость. Следует во что бы то ни стало отсрочить его казнь. Многие серьезные аргументы дают мне повод считать его невиновным или, во всяком случае, не единственным виновным.

— У вас есть повод считать? У вас или у вашего мэтра, который вас прислал? Или же у кардинала Бибьены, который оказывает вам обоим доверие, на мой взгляд, безосновательное?

— Я пришел сюда от своего имени, ваша милость.

— Пусть будет так, — запальчиво произнес он. — Так что вы имеете мне сказать об этом обжигальщике?

Ободренный присутствием дам, я выложил все сказанное мне недавно Леонардо. И даже, признаюсь, беззастенчиво присвоил себе его выводы: Донато Гирарди не мог действовать один.

— И это все? — удивился Капедиферро, когда я закончил. — Ну и художник, ну и наворотил! И вы хотите на этом основании избавить Гирарди от ада? — Он насмешливо смерил меня взглядом. — Что вы так переживаете за него? Уж не наобещали ли вы ему с три короба?

Я не вникал в его слова, слишком озабоченный впечатлением, произведенным на красавицу Флору. Судя по ее личику, впечатление было в мою пользу.

— В любом случае, — продолжил главный смотритель улиц, — ваше красноречие ничего не изменит. Я только что разговаривал с вице-канцлером; решение принято: надо положить конец панике. Донато Гирарди виновен и уличен. Он будет казнен завтра утром.

— Завтра утром? — воскликнул я. — Значит, невиновный будет…

— Хватит, Синибальди. Так решил Ватикан. А пока… вы и так отняли время у этих дам и у меня… Я вынужден попросить вас удалиться…

Разрываясь между охватившим меня волнением и страхом никогда не увидеть красавицу Альдобрандини, я забормотал:

— И… А могу я узнать, какое… какое наказание его ожидает?

Капедиферро испытующе взглянул на женщин, чтобы убедиться, что они не упадут в обморок.

— Так вот! Мы решили казнить приговоренного в его камере во избежание публичного самосуда. А что касается способа — Гирарди будет задушен завтра на рассвете.

12

Что еще я мог сделать? Существовало ли средство любой ценой спасти Гирарди? Или его просто приговорили заранее? Долго мучили меня эти вопросы.