Семь принцев для чудовища
Шрифт:
Генрих, как и следовало ожидать, взглянул на слугу сурово, но буквально через мгновение вспомнил, что гостья так и не покинула его ночью, уснув прямо на ложе любви. Только, как выяснилось, теперь в постели он был один. Он поднял взгляд на слугу:
– А леди?
Тот пожал плечами:
– Не видал, Ваше высочество. А я, как вы вернулись, под вашей дверью был, чтоб никто, значится, не наведался и не испортил вам удовольствия.
Генрих поднялся. Ещё раз удивлённо осмотрел ложе, заглянул в комнату омовений. Гостьи нигде не было. Скользящий взгляд на окно и разгадка нашлась в самом неожиданном месте. К тяжёлому
– Ваше высочество, – Генрих вновь повернулся к слуге. Что ещё? – Во дворце с утра что-то происходит. Поверьте моему чутью. Маги по коридорам носятся и стражники. Я от вас не отлучался, так что, что говорят, не слышал. Но даже без рассказов вижу, что что-то серьёзное стряслось.
Стряслась в королевстве вампиров, конечно же, самая что ни на есть странная беда. Котёл силы, что питал великой магией всё королевство, оказался пуст. Об этом Генрих узнал сразу же, как предстал перед отцом. Вот только, в отличие от бесшабашного демона, вампир был мужчиной серьёзным и, когда маги и советники зашли в своих догадках в тупик, поведал о странностях, произошедших с ним за последние сутки.
– Отец, я не уверен, что сказанное сейчас мной будет иметь хоть какое-то отношение к нашей проблеме. Но это странность, а, как правильно сказал верховный маг, сейчас следует обратить внимание на любые странности. Вчера я встретил женщину. Я заметил её из окна, и она была столь прекрасна, что я поспешил за ней, боясь упустить. Она не сказала мне своего настоящего имени. И она явно не та, за кого выдавала себя. Потому как язык её витиеват и изыскан, а облачение бедно. Платье чопорно, словно она дуэнья при нежной девице, но страсть её обжигала, она дарила мне горячие поцелуи даже на улице, где любой мог нас увидеть. А ещё утром она ушла, спустившись по простыне через окно, словно воровка, но ничего ценного в моей спальне не пропало.
Король задумался. Советники и маги отложили в голове обдумать сказанное. И даже, может, вот прямо сейчас смогли бы прийти к каким-то выводам, но в дверях появился курьер с донесением с пограничья. И это самое донесение гласило ещё одну явную странность: «Рогмост жаждет переговоров. Наследный принц прибыл в войска. Наступление остановлено. Демоны хотят перемирия».
– Как вовремя! – Король крутил в руках донесение. – Очень-очень вовремя! Сдаётся мне, не нас первых постигла наша беда. Проверьте!
14. Бедный Гольфик
Я всё-таки решила попробовать успеть захватить ещё один камушек в этот день. Пока Гольфик возился с новым порталом, постаралась взбодриться и подготовиться. Вымыться, наконец! Потому как мой старательный мини-маг за время моей прогулки к вампирам, а точнее сказать, за время моего кувыркания на шикарной кровати во дворце Генриха, создал восхитительную купальню. Видимо, магией. Потому что не помню, чтоб тут был хотя бы ручеёк какой-нибудь. А теперь я сразу услышала шум воды и, спустившись на несколько ступеней по камням с дальнего края полянки, обнаружила каменное такое мини-озерцо с прелестным водопадиком. И всё это в целомудренно непроглядных таких кустиках, к тому же романтично распустивших местами большие розовые бутоны. Шик!
Вода была тёплой и прозрачной. Яркое южное солнце пробиралось через ветви кустов играя в струях водопада. По телу растекалась нега и невероятное ощущение, что, как бы ни вились пути мироздания, мы всё равно будем счастливы. Мы – это все те, кто имел наглость позволить мирозданию одарить себя счастьем без всяких условий. Волшебная водичка!
Когда я выбралась из воды, мой маг уже дорисовал свою сложную схему, и я впервые увидела, как вложенная им сила создаёт арку для моего перехода. Мгновение назад каменная площадка была просто густо исписана аккуратными символами и идеально ровными белыми линиями. Один взмах ресниц и рисунков нет, есть каменная арка, тяжёлая и, кажется, древняя, а за ней совсем не тот вид, что с самой площадки, за ней какой-то лесок, цветы и щебечущие на все голоса птицы.
Гольфику после сложной магии портала требовалось немного отдохнуть, прежде чем призвать для меня платье и заняться моей маскировкой. Это время мы решили употребить на еду. Неизвестно, когда меня в этом городе накормят. И накормят ли вообще. Ни один принц ещё таким вопросом, как моё кормление, не задавался. Так что кушай, Люба, потом не дадут.
– Введите меня пока в курс дела, магистр. Что за город у нас на этот раз? Что за раса? Какая стратегия? Много ли принцев в королевской семье?
После купания у меня было крайне задорное расположение духа, так что я, даже не особо краснея, на всякий случай поделилась со своим помощником измышлениями по работе Розы:
– …Если у демонов столкновение с юношей явно высокого аристократического сословия ещё можно было счесть случайностью, то вампир точно вышел на меня сам. И, невзирая на все наши с вами старания сделать мой вампирский образ непривлекательным, смотрел на меня с восхищением и вещал о моей красоте. А учитывая, что спальня вампира явно располагалась в том самом королевском замке, я прихожу к выводу, что сиё был принц. Кто-нибудь из принцев-вампиров носит имя Генрих?
Гольфик почему-то моей лёгкости и воодушевления явно не разделял. Он даже перестал есть и смотрел на меня с какой-то растерянностью и обречённостью. Что не так?
15. Серенады
Поддавшись насторожённости гномика, я уточнила:
– Что? Это был не принц?
– Ну, у королевской четы вампиров всего один сын. Генрих Грозердорф Амадей. Он высок, темноволос и сероглаз. Думаю, это был именно он. Вы уверены, что не прикасались к нему Розой? Что дар передаётся только…
Он совсем покраснел.
– Абсолютно! А ещё в том, что эта ваша волшебная Роза при прямом моём прикосновении к нужному принцу напрочь отключает мой мозг, способствуя сексуальному контакту. Не то чтобы мне не понравилось, пока оба парня были чертовски красивы и притягательны сами по себе. Но если в следующий раз на меня выбежит какой-нибудь урод или вообще принцесса, девочки же тоже потомки, я буду против.
Мой гномик совсем густо покраснел. Да уж, непростая тема для средневековья, даже фэнтезийного. Но тут, думаю, всё же лучше говорить прямо, без эвфемизмов, чтобы исключить недопонимание. Гольфик некоторое время гипнотизировал свою тарелку обречённым взглядом, набираясь смелости для столь щекотливой темы. Потом поднял на меня глаза побитого, вот самого побитого жизнью гномика и произнёс: