Семь с половиной крокодильских улыбок

Меня зовут Женя. Мне семь лет. В нашей семье я самая младшая. Даже такса Ветка старше меня на целый год.

Надо попросить, чтобы мне подарили хомячка или рыбку. Хотя бы для них я буду взрослой!

И я, самая маленькая в семье, – большая. Очень, ОЧЕНЬ большая.

Я

К счастью, сейчас я уже перестала расти.

Но мне всё равно трудно бывает понять, какая я – маленькая или большая.

Когда я прошу у Ани послушать её музыку в плеере, она говорит, что я не пойму, потому что я ещё маленькая.

А когда я не хочу собирать перед сном конструктор, мама говорит, что глупо капризничать, потому что я уже большая.

Получается, что я – БОЛЬШАЯ МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА.

Вообще я точно такая же, как все другие семилетние девочки. Терпеть не могу, когда меня разглядывают или считают какой-то особенной.

Я умею чистить картошку так, чтобы шкурка превращалась в тонкие длинные ленточки. Умею пришивать пуговицы – почти так же красиво, как папа.

Папа говорит, что у каждого человека, даже если он уже вырос, есть ещё какой-то ВНУТРЕННИЙ РОСТ. Я понимаю, как растут цветок или огурец – их нужно поливать. А что нужно делать для этого роста, который внутри, я не понимаю. Гулять под дождём? Петь песни? Есть какую-нибудь полезную гадость?

Может, внутри меня растёт невидимый и удивительно прекрасный огурец. И с каждым днём он становится больше. Это было бы зд'oрово, я люблю огурцы!

А ещё я люблю рассказывать разные истории.

Наверное, мой ВНУТРЕННИЙ ОГУРЕЦ от этих историй – растёт. Главное, чтоб он не вымахал СЛИШКОМ БОЛЬШОЙ.

Потому что со мной всё время случается что-нибудь интересное.

Вот, например…

Свой первый школьный день я представляла сто пятьдесят раз…

Новый большущий бант, пушистый, как цветок пиона.

Молодая весёлая учительница со светлыми волосами, которые ещё и выгорели на солнце смешными полосками.

Моя соседка по парте. Я ей улыбнусь и скажу: «Привет, меня зовут Женя!» И мы обязательно подружимся…

Я как-то не подумала, что за обычную парту я просто не помещусь.

И вообще всё получилось НЕ ТАК.

СОВСЕМ не похоже на то, о чём я мечтала…

Утром я достала из шкафа свою любимую майку с крокодилом.

«УЛЫБАЙСЯ!» – разноцветные буквы чуть-чуть полиняли. И пятно от одуванчика так и не отстиралось.

Когда выпадет снег, я буду в ней спать, чтобы видеть летние сны.

На кухне папа готовил завтрак. Он быстро-быстро взбивал омлет венчиком, а я сидела на своей голубой табуретке. Когда мы ещё жили в маленьком городе, наш сосед, Дядьюра, сделал мебель специально для меня. Так появилась круглая длинноногая табуретка и маленький стол совсем без ножек. Мама прикрепила его прямо к стене, чтобы мне было удобно сидеть и пить чай вместе со всеми…

Я натирала сыр для омлета и показывала папе, какие бывают крокодильские улыбки. Вы даже не представляете, КАК умеют улыбаться крокодилы…

Я уже собиралась показать папе крокодильскую улыбку номер шесть. И тут он прищурился и сказал:

– Ну-ка, ну-ка… Открой пошире.

Я доверчиво распахнула рот.

– Так я и думал, – сказал папа. – Уже растут.

– Кто растёт? – шёпотом спросила я.

– Зубы, – прошептал папа. – Молочные не выпали, а коренные уже выглядывают.

Непонятно, почему мы говорим так тихо? Как будто зубы – это дикие звери, которые услышат папу и убегут.

К сожалению, мои молочные зубы не такие пугливые. И нам пришлось ехать в поликлинику.

Беззащитная крокодильская улыбка

Через час я стояла перед зеркалом. На меня смотрела незнакомая девочка в моей майке.

Она улыбнулась, и это была САМАЯ ПЕЧАЛЬНАЯ крокодильская улыбка. Так улыбается крокодил, который сходил в гости к стоматологу.

– Нашла из-за чего расстраиваться, – фыркнула Аня.

Ей легко говорить – это у меня завтра ПЕРВОЕ СЕНТЯБРЯ. А она даже тетрадки не пошла покупать. Заявила, что сделает это осенью, а пока у неё лето.

– Я и не расстраиваюсь.

На самом деле было ужасно обидно. Только слушать всякие утешения мне совсем не хотелось.

Подумаешь! Ну, не буду улыбаться, пока зубы не отрастут как следует. Никто ничего и не заметит.

Зато у меня есть новый бант – пушистый, как цветок пиона.

Вечером всё было готово. Выглаженное платье-матроска пахло солнцем. Новые туфли блестели. В банке стояли красные гладиолусы.

– Не понимаю, почему нельзя пойти в новом платье! – вздохнула мама.