Семь смертных грехов
Шрифт:
Ватерлоо, Айова – гребаный оазис в дерьмовом мире, по всей стране полно таких городов, и если бы моя воля, я бы снес бульдозером каждый кирпич, затем бы вымостил площадку и устроил парковку на этом проклятом месте. Я бы очистил землю ради спасения ее души. Это место - бетонная киста на земном рубце, истерзанном полумиллионом факелов, и почва вокруг обесплодила и покрылась трещинами.
Во мне еще живет тот напуганный отщепенец, с кокаином в мозгах, загнанный в автоприцеп и хватающийся за последний шанс. Иногда по ночам я возвращаюсь туда во сне и просыпаюсь от крика. Есть часть меня, которой страшно от того, на что я способен, и, как настоящий наркоман, я посвятил себя ежедневному становлению
Радикальное изменение есть решение. От вас зависит, кем и чем вы будете. Если у вас достаточно сил, вы можете посвятить свою жизнь достижению цели. Если нет, вас ждет легкий путь – просто плыть по течению. Мне говорили, что грешить легко, но зачем вам характер. Думаю, это можно выразить простой фразой: люди ветрены, но у всех есть воля. Все мы творим глупости, пока никто не смотрит.
Итак, я оказываюсь точно в том месте, где был в самом начале: грехи это чепуха. Они могут куражиться. Они толкают нас на творчество. Они подводят нас к истине. Они освобождают нас. Они могут показать нам, кто мы есть или кем хотим быть, если мы поднесем свое лицо поближе к замочной скважине. Им не под силу только поменять что-нибудь в конце дня. Ну и что вы собираетесь делать, еще поговорить об этом? Забудьте о шансах, которыми вы могли воспользоваться, потому что вам кажется, вы не заслужили их.
Сейчас самое лучшее время для рассказа или цитаты: я думаю сделать и то, и другое.
Это было лето 88-го, и я влюбился. Ее звали Дженни, и она была самой красивой девушкой из всех, кого я видел до этого, настолько, что я сравнивал ее лицо с лицом любой женщины вплоть до недавнего времени. У нее были теплые рыжеватые волосы и мягкая белая кожа, зелено-голубые глаза и нежный запах, который был присущ только ей. Если бы она вошла в комнату сегодня, я бы почувствовал это даже с закрытыми глазами. Она была мечтой жизни, была “почти всем”. А я был резиновым мячиком за 25 центов, который бился о собственные стены, с красными от пьянства глазами и распушенным хвостом, в войне со всем, что было вокруг меня. По странному стечению обстоятельств она тоже запала на меня.
Мы были вместе целое лето, подростки, затерявшиеся во времени и глазах друг друга. Мне хотелось быть с ней каждую секунду – серьезно. По какой-то причине, когда я был с ней, я не был ребенком-паинькой, который не мог бы таскать ее всюду или дать ей все. Она вносила покой и жизнь в мой мир на долю секунды, и тут же отбирала все назад. Она была юна; вашу мать, я тоже был молод. И это все. Мне все было по фигу в то время. Для меня время остановилось, когда она ушла от меня.
И знаете, что я сделал? Тоже самое, что сделал бы любой грубый юнец в подобной ситуации. Я встречался четыре месяца с ее сестрой, и был самым подлым ебарем на этой чертовой планете. Я провел эту бедную девочку через ад. Я был таким отборным дерьмом, что ее отец справедливо угрожал прикончить меня. Я поступал так, потому что был тупым малолеткой, которому еще ничего неведомо в жизни. Я делал это, потому что хотел, чтобы кто-то сделал мне так же больно, и если бы я не смог причинить боль той, кому хотел, я бы причинил боль ее семье. Почему?
“Почему”: Как же нам приступить к разрешению этой односложной диллемы? Принимая в расчет неисчерпаемость наших душ, что приносит нам максимальное удовлетворение – любовь или месть? Предпочтем ли мы отдать все или взять все? Этот кварц нашего духа обладает способностью нарушать правила или разбивать сердца, и многие делали обе вещи, в том числе и я. Мы всего лишь книжки поколений, которые перелистывают в пасмурный вечер, а повороты сюжета даже не остаются в памяти. Учимся ли мы не повторять ошибок прошлого, или нам уготовано повторять их? Если грех – награда за свободу воли, то где тут суть, вашу мать? Большинство из нас никогда не следуют правилам, так кто вы такие, чтобы осуждать меня?
За мной много поганых поступков, свойственных человеку, я ведь человек. Это не значит, что я горд этим, что я хвастаюсь ими, и также не значит, что я все забыл. Я – человек с прошлым, ничего больше и, что важнее, ничего меньше. Никто не сможет прочитать будущее. Если вы умны, вы вспоминаете прошлое, чтобы лучше управлять настоящим. Мы делаем, что можем, со временем, которым располагаем. Но, все же, это наше время. В конце дня это единственная вещь, которая по-настоящему наша. Мое время занимает вечность; надеюсь, ваше тоже.
Я не видел Дженни и ее сестру двадцать лет. Есть большая вероятность, что они даже не помнят мою бедную ирландскую задницу, и это прекрасно. Я могу только надеяться, что течение времени упокоило боль, через которую я протащил их. Но я все еще вижу, как их лица превратились в камень в тот день, когда они повернулись ко мне спиной. Какую цену вы платите за удовольствие видеть страдания тех, кто ранил вас? Я лучше верну этот чек на небеса, чем потрачу деньги в аду. Те, кого вы любите, как правило, держат тяжелый удар ваших главных достоинств и низостей – то же относится и к тем, кого вы решили ненавидеть.
Я знаю, никто не хочет слышать об этом, но есть люди, которые выявляют лучшее и, особенно, худшее, что есть в нас. Это химия, вопрос характера, и мы реагируем на это, хотим мы или нет. Итак, все сводится к следующему: предположим, грех существует. А сейчас спросите себя: если это так, то больший грех, который жестоко бьет по тому, кого вы знаете, проявится на вас или на любом, кто рядом? Люди не хотят смотреть на это прямо, но это правда. У нас у всех свой эмоциональный локатор, и мы можем наводить его на доброе дерьмо, злое дерьмо и поистине ужасное дерьмо.
В любом случае, это было давно, хотя и не так давно, и знаете, что я скажу? Ржавчину не свести. Используйте хоть все продукты Armor All (производитель автомобильной косметики – ред.) – вы все равно те, кто вы есть. Вырасти в грязи зачастую означает быть мудрым; вы там, где вы есть, до самого дня своей смерти. Ваше всегда будет с вами всю оставшуюся жизнь, и те, от кого вы пытаетесь бежать, будут преследовать вас, как призраки преследовали Эбенезера Скруджа (персонаж повести Чарльза Диккенса “Рождественская песнь”, символ неисправимого скупердяя – ред.) накануне Рождества. Это очень напоминает семью: вы выбираете друзей, но не семью. Если они недостаточно заметны, они окружат вас, как мертвая луна, и затянут вас в несчастья предельной силой гравитации. Я говорю это без всякого злого умысла. Это гребаный факт, и это паршиво, но уцелевшие выживают. Один глаз всегда смотрит на дорогу, а другой – в зеркало заднего вида.
Пока я пишу это, я вспоминаю больше, чем хотел бы. Моя жизнь была не сахар. Но я вижу ее не такой плохой, как многие другие люди в моей ситуации. И я сегодня тот, кто я есть, благодаря условиям, в которые попал и решениям, которые принял. Если это моя вечная вина, то так тому и быть. Но мое призвание действовать: не думайте, что мне не наплевать, если я попер против чужого сценария. Жизнь не так проста. Поэтому это и есть жизнь. Это слово заключает в себе два смысла – “ложь” и “если”. Пора прикинуть, с какой вы стороны стены: в вашей жизни ложь или одно большое “если”? В обоих вариантах нет ничего плохого, если быть честными, так что ваши воскресенья будут длиться дольше.