Шрифт:
Девчата называли это разногласиями между двумя «великими державами». «Великими державами» были Валерка Худяков и Виктор Фирсов. «Разногласия» начались со знакомства.
Первого сентября седьмой «б» собрался у входа в школу задолго до звонка. Девчата, сгрудившись, слушали какой-то потешный рассказ Веры Садкиной, легкомысленно хихикали и даже повизгивали. Пареньки стояли чуть в стороне и с солидностью знатоков
— Выскочат! — уверенно утешил приятелей Валерка Худяков. — Им только обойти динамовцев — и всё.
— Не так-то это легко. — Длинный, сутулый Кеша Строганов грустно покачал головой. — Не так-то…
Сёма Благинин вдруг хлопнул себя по бёдрам и захохотал.
— План! — выкрикнул он. — Гениальный план!
Все заулыбались: сейчас Сёмчик что-нибудь «отмочит».
Это был неисправимый шутник. Его весёлые «теории» ходили по всей школе. Например, по Сёминой теории, головной мозг школьника устроен так. В черепной коробке — бесчисленные коридорчики. А в них от потолка до пола — ящички. По коридорчикам бегает малюсенький человечек со связкой ключей. Если школьник узнал что-нибудь новое, человечек хватает это новое и засовывает в один из ящичков. Когда школьнику надо что-нибудь вспомнить, человечек бежит к ящику и вытаскивает из него требуемое. У одних школьников этот человечек бойкий, проворный, старательный, у других — ленивый и неповоротливый, у третьих — соня, у четвёртых — с ржавыми ключами…
Вообще Сёма был оригинальный, если не сказать, странный человек. Это бросалось в глаза уже при беглом знакомстве с ним. Очень толстый и неуклюжий, он был неудержимо подвижным и совершенно заслуженно имел прозвище «Сёмчик-Живчик». Во всём классе он был самым безобидным — мухи не тронет. Всюду, в каждое дело он совал свой маленький вздёрнутый нос и в то, же время оставался внутренне спокойным, казалось, безучастным. В нем не было равнодушия, но было очень много беззаботности. Когда над ним посмеивались, он смеялся вместе сдругими. Ничто не могло вывести его из себя.
Товарищи любили Сёму за его весёлый нрав. Всегда он что-нибудь да выдумает потешное. Сейчас этот толстяк сказал: «Гениальный план!» — и все заулыбались: опять какая-нибудь «теория»…
Сёма напустил на своё круглое румяное лицо нечто вроде серьёзности, похлопал ресницами и провозгласил:
— Электромагнитная атака! Главный исполнитель — Стружка.
Стружкой звали Кешу Строганова. Звали, во-первых, потому, что подходящей была фамилия, во-вторых, потому, что он всегда что-нибудь мастерил, выпиливал, строгал, а в третьих, — и это было, наверное, главным, — сам он очень уж походил на тощую вытянутую стружку.
— Атака, — продолжал Сёма, — проводится тайно. Наш Стружка готовит мощный электромагнит и закапывает его у ворот динамовцев. Перед самым матчем Валерка похищает у судьи мяч…
— И попадает в милицию, — перебил незнакомый голос.
Все оглянулись. Около них стоял какой-то паренёк. Высокий, видать, сильный. Чуть вьющийся чубчик, дерзкие тёмные глаза, блуждающие усмешливые губы. Брюки снизу пообтрепались, на плечах висела свободная спортивная куртка «фасонного» покроя.
С независимым видом паренёк отодвинул Кешу Строганова и, сразу очутившись в кругу ребят, спросил:
— Вы и есть седьмые балбешники?
Все молчали. Кеша вежливо поинтересовался:
— Балбешники — это что?
— Не знаешь? — Паренёк покровительственно усмехнулся. — Балбешники бывают шестые, седьмые и так далее. Означает: шестой «б», седьмой «б» и так далее. Понятно?
Валерка Худяков — первый ученик и не последний драчун — вызывающе прищурил глаз:
— А ты кто такой?
— Ктокалка! — не оборачиваясь к Валерке, ответил паренёк, но тут же смилостивился, пояснил — Виктор Петрович. Фирсов. Понятно?
Сёма хлопнул себя по бёдрам и фыркнул:
— Это ты — Виктор Петрович? Хо!
— Нет, твой папа, — огрызнулся Виктор.
— А ты не очень… — нахохлился Валерка.
— Что «не очень»? Тоже мне, указка!
— А что, и укажу!
— Конечности коротки.
Девчата притихли, насторожились: опять у мальчишек скандал! Вера Садкина тряхнула косами и решительно направилась к спорящим.
— Левый край, правый край, не зевай!.. — пропел Сёма в предвкушении потехи.
Но тут из школы вышел Николай Никифорович, классный руководитель седьмого «б», старичок, из-за фамилии и длинного носа прозванный «скворцом». Бочком протиснувшись поближе к спорщикам, он шутливо взъерошился и воинственно пригнулся:
— А ну, с кем на кулачки?!
Мир был восстановлен.
Впрочем, то была лишь видимость мира. «Разногласия между великими державами» продолжались.
Виктор держался в классе независимо и вызывающе. На вопросы преподавателей он отвечал с ленцой и плохо скрываемой небрежностью, если же не знал материала, заявлял: «Забыл» и молчал, чуть ли не с гордостью подняв голову и усмехаясь поджатыми губами. Виктор был второгодником, и всё ему было трын-трава. Поняв, что Валерка Худяков сила, — за ним идут почти все ребята, — Виктор попытался помириться с классным вожаком, но ничего из этого не получилось. «Не получилось? Наплевать!» — решил Виктор.
Валерка принадлежал к числу «земных отличников». Вы знаете, что отличники делятся на «земных» и «неземных»? «Неземные» заняты только делом, книгами, науками. Вот, например, Кеша Строганов. Оттого он всегда и бледный и немножко грустный, другим с ним скучновато, а ему скучновато с другими. «Земные» — те на уроках старательно сопят над письменной работой, неотрывно слушают преподавателя, любят взахлёб читать, но выдайся свободная минутка — они будут вместе со всеми дурачиться, прыгать, вертеться, как бесенята. Валерка был «земной». Сёма говорил по него:
— У Валерки в голове такой особый циферблат. С надписями: «Веселье» и «Дело». Как уроки — человечек ставит стрелку на «Дело», свободное время — переводит Стрелку на «Веселье».
Веселиться Валерка мог как угодно и с кем угодно. Но только не с Виктором. При Викторе он делался нахохленным и молчаливым, лишь иногда бросая короткие злые фразы.
И весь класс, привыкший видеть в Худякове вожака и запевалу, относился к Фирсову настороженно, неодобрительно.
Только Сёма не поддался общему течению. Он, конечно, объяснил это, поскольку он всегда всё объяснял.