Семьдесят два дня
Шрифт:
— Но почему версальцы оказались сильнее нас? — нетерпеливо нарушил молчание Клод.
— К сожалению, — задумчиво ответил Лагрене, — версальцы одолели нас, потому что Париж был отрезан от всей остальной Франции и крестьяне, которых больше, чем всех фабрикантов, попов и землевладельцев, не пришли нам на помощь.
Лагрене снова умолк и так углубился в свои мыс-
ли, что, казалось, совсем забыл о существовании Клода.
— Ну, как же нам теперь быть? — нерешительно напомнил о себе Клод.
— Как быть? — повторил Лагрене. — Продолжать борьбу, действовать. И даже сейчас — действовать! Беги скорее к Куулю! Доверься ему во всём! Он нам поможет!
Рано утром из ворот дома, примыкавшего к саду табачного фабриканта, вышли два человека в хороших светлых костюмах. Один из них выглядел постарше и держался не так прямо, как второй. Шагая, он чуть заметно прихрамывал на левую ногу, во шёл уверенно, опираясь на палку с большим серебряным набалдашником.
Казалось, эта маленькая уединённая уличка затерялась среди больших улиц и осталась в стороне от событий, которые сейчас разыгрывались по соседству.
Человеку, который прихрамывал, видимо, не хотелось расставаться с утренним Парижем. Он так пристально вглядывался в ясное небо, серые дома, опущенные на окнах ставни, зеленеющие деревья, булыжники мостовой, как будто хотел вобрать в себя всё, что видел, как будто надолго прощался со всем, что было перед его глазами.
Увидев приближающийся закрытый экипаж, незнакомец помоложе сделал кучеру знак рукой и снял свой цилиндр. Мартин Кууль — ибо это был он — вытер платком вспотевший лоб. Карета подъехала ближе и остановилась у самого тротуара.
Первым подошёл Кууль, открыл дверцу и пригласил своего спутника занять в карете место. Тот сперва положил на сиденье палку, потом облоко-
тился одной рукой о дверцу, а другой — о плечо Кууля и только тогда забрался в карету. Все его движения были строго рассчитаны. Но для постороннего глаза оставались незаметны огромные усилия, которых стоило этому человеку каждое движение. Вслед за ним уселся в экипаж и Кууль.
Едва карета тронулась, как в воротах того дома, от которого она отъехала, появился Клод Удача. В левой руке он держал жареные каштаны, а правой беспечно отправлял их один за другим в рот.
Когда карета исчезла за поворотом, Клод Удача притронулся к своему кепи правой рукой. Впрочем, этот жест был таким мимолётным, что нельзя было наверняка сказать, было ли это прощальное приветствие или просто юноше захотелось поправить съехавшее на затылок кепи. Никто из прохожих, в том числе и полицейский патруль, не увидел в этом ничего подозрительного.
Ничего подозрительного не было и в том, что юноша держал под мышкой небольшой свёрток.
Весело насвистывая, он пошёл в направлении, противоположном тому, куда поехала карета.
Он торопился: надо было успеть до работы отнести к Андре Грио штаны, блузу и башмаки, которые не понадобились Лагрене.
|||||||||||||||||||||||||||||||||
Распознавание текста книги с изображений (OCR),
форматирование и ёфикация текста — творческая студия БК-МТГК.