Семьдесят два дня
Шрифт:
И с тех самых пор Клод чувствовал необъяснимую симпатию к иностранцу.
Кууль тоже узнал юного подмастерья, ласково кивнул ему головой и, сдавая обувь для починки мастеру Гюставу, сказал:
— Сделайте поскорее. И пришлите вот с этим мальчиком. Он знает, где я живу.
Заказ Кууля выполнял другой подмастерье. Едва он успел забить последний гвоздь, как Клод уже протянул руки за ботинками.
Иностранец ласково встретил Клода. Он даже не взглянул на башмаки и предложил молодому сапожнику сесть.
Клод осторожно присел на кончик мягкого
— Что у вас тут происходило в последние дни? — спросил Кууль. — Я почти ничего не знаю. Я только что приехал.
Клод поделился всем, что знал. Внимательно всматривающиеся близорукие глаза Кууля, его добрая улыбка внушали Клоду доверие. Однако Клод не рассказал о том, что его больше всего сейчас тревожило.
— Скажи, не нужны ли тебе деньги? Может быть, надо помочь близкому человеку? Раненому или больному? Не бойся, скажи!
У Клода был большой соблазн взять деньги и отнести их Лагрене. У него чуть не сорвались слова: «Очень нужно!» Но он только плотнее сжал губы и повёл плечом. Этот жест можно было понять или как удивление и непонимание того, о чём идёт разговор, или как согласие.
Кууль взял со стола бутылку, протянул её юноше и сказал:
— Спрячь в карман! Один-два глотка этого целебного вина подкрепят любого больного, а особенно раненого. Вот и деньги… Возьми! Мало ли что случится! Они тебе пригодятся.
Клод невнятно пробормотал слова благодарности и засунул поглубже в карман деньги и вино.
Провожая его, Кууль сказал:
— Имей в виду, что ко мне полиция не смеет войти, я иностранец. Если ты с кем-нибудь захочешь ко мне пожаловать, милости прошу. Помни об этом.
Клод и тут ничего не сказал, нахлобучил на голову кепи и вышел.
Было совсем темно, когда Клод входил к Грио. Велик был его испуг, а затем удивление и радость, когда он выслушал от Денизы всю историю с шарфом депутата. Он не мог удержаться от искушения и одобрительно дёрнул за локон Жанетту, которая наряжала Жакелину в новое голубое платье. Малютка была так поглощена этим занятием, что даже не обратила внимания на озорство Клода.
Клод рассказал своим новым друзьям о Кууле и в доказательство истинности своих слов показал вино и деньги.
Грио задумался:
— Судьбу Лагрене ему доверить рискованно.
Разве только в самом крайнем случае. Может, это шпион, как знать!
— Нет, он в самом деле иностранец. Он и прежде плохо говорил по-французски. Я его давно знаю, — возразил Клод.
— И всё-таки он, может быть, шпион, — настаивал Андре. — Выпытает у тебя всё, что ты знаешь о коммунарах, и выдаст.
— Но как же быть? Ведь Лагрене нельзя оставить в саду.
— Вот что, дружище, — сказал после минутного раздумья Андре. — Будь что будет! Ещё не было случая, чтобы кто-нибудь из семьи Грио пошёл на попятный. У нас уже побывали жандармы. Авось больше не придут. Ночью отправляйся за Лагрене и приведи его сюда.
— Это другое дело, — сказал Клод, просияв. — Сюда недалеко. Он дойдёт.
— Иди, не теряй времени, — заторопил юношу Андре и бросил беглый взгляд на жену.
Дениза ничего не сказала, только положила руку на плечо мужу.
Лагрене очень обрадовался Клоду, но наотрез отказался перебраться к Грио:
— Нельзя подвергать такой опасности целую семью!
Он взглянул на сильно поношенные башмаки, штаны и блузу, которые прислал ему Грио, и улыбнулся:
— А вот подарок этот мне пригодится. До среды ещё есть время. Добудь мне горсточки две сажи, метёлку и небольшую лесенку. Я вымажусь сажей, возьму в одну руку метёлку, в другую — лесенку и
пойду по дворам, как заправский трубочист. Кстати, я когда-то был трубочистом.
— Да какой же из вас теперь трубочист! Куда вам лесенку тащить! Вам надо сил набраться, чтобы ноги передвигать! — Тут Клод вспомнил о другом свёртке, который принёс вместе с одеждой Грио и положил под куст. Для Лагрене сейчас самое время подкрепиться!
Увидев в руках мальчика бутылку вина и деньги, Лагрене удивился:
— Откуда такое богатство?
— Это мне дал один заказчик, иностранец.
Удивление Лагрене возросло ещё больше:
— Расскажи-ка, из какой страны явился к тебе этот волшебник? Тут что-то неспроста!
Клод рассказал о своём знакомстве с Куулем и о последнем с ним разговоре.
— Кууль — ты сказал?
— Да, Кууль.
— Мартин Кууль?
— Да-да. Именно так и написано было в квитанции: Мартин Кууль… Но откуда вы его знаете? Клод широко раскрытыми глазами глядел на Лагрене.
— Знаю, друг мой, и он меня знает.
— А можно ли ему довериться?
— Не беспокойся! Это верный человек. Его прислал Карл Маркс. Ты о нём слышал?
— Никогда не слыхал. Кто это?
— Маркса знают рабочие всего мира и считают своим учителем. Это он им объяснил, как надо бороться за свои права.
Клод с любопытством придвинулся к Лагрене.
— Богачи живут привольно, в роскоши и без забот, — продолжал депутат, — а рабочие недоедают, недосыпают, все их силы уходят на тяжёлый,
изнурительный труд. Безропотно терпели бедняки свою горькую долю. Долго верили они хозяевам и священникам, будто так уж заведено раз и навсегда, что одним полагается жить в довольстве, а другим в нищете и что ничего изменить нельзя. А Маркс объяснил, что изменить можно и должно.
— Вот и Коммуна хотела всё изменить! — вырвалось у Клода.
— Верно ты понял, Клод! Коммуна как раз и начала изменять жизнь, налаживать её по-новому.
Лагрене задумался. Как рассказать в двух словах Клоду обо всём, что сделали Маркс и его друг Энгельс? Ведь это они в своих книгах объяснили, что всем, кто трудится, надо объединиться, отобрать у помещиков землю, у капиталистов — фабрики и заводы, и самим ими управлять. Они создали союз рабочих всех стран — Интернационал, следили за борьбой коммунаров, помогали им советом и делом. А теперь, когда коммунары оказались разгромленными, спасали через верных людей тех уцелевших членов Коммуны, которых ещё можно было спасти.