Семен Бабаевский. Собрание сочинений в 5 томах. Том 1
Шрифт:
Анфиса взглянула на улицу, увидела машину и крикнула:
— Сеня! К нам Сережа едет!
— Наконец дождались, — сказал Семен, вытерев рукавом потное лицо. — Ну, пойдем встречать гостя.
Ванюша завернул к плетню и остановился у ворот. Сергей подошел к калитке, внимательно осмотрел ее, потом открыл и, улыбаясь Семену и Анфисе, уже подходившим к нему, сказал:
— Так вот вы где окопались! Это что ж у вас — огневая точка?
— Пока только маленький окопчик, — смущенно ответил Семен. — Видишь, роем.
— Вижу, вижу.
— Ты, братушка, все шутишь, — с обидой в голосе заговорила Анфиса. — А нам не до шуточек. Вот пришли на голое место и роемся, как кроты.
— Не могу без смеха смотреть на вашу затею. Посмотрю на вас — и меня смех разбирает. Зачем вы роете эту нору?
— А как же без своей хаты? — робко возразил Семен.
— Жили бы у родных. Был я у матери. Обижается она на вас. Без причины покидаете стариков.
— Тебе хорошо так рассуждать! — отозвалась Анфиса, косясь на брата. — Ты сел в машину и уехал. А поживи ты с нашим батей! Разве с ним можно ужиться? Бурчит и бурчит, все ему не так, все не по нем. А мы хотим жить по-своему.
— Сережа, ты же сам дал мне этот огород, — как бы оправдываясь, сказал Семен, — а теперь и недоволен.
— Верно, и давал, а теперь жалею. — Сергей сел на кучу хвороста. — Садись, Семен, поговорим. Есть к тебе дело.
Они закурили и некоторое время сидели молча. Возле Семена, прижавшись к нему, примостилась Анфиса.
— А знаешь, почему я жалею, что тебя наделили приусадебным участком? — спросил Сергей, подбрасывая на руке камень величиной с гусиное яйцо. — Не знаешь?
— Даже не могу и придумать.
— Видишь ли, Семен, ты для меня слишком дорогой человек. Вместе мы прошли войну, вместе жизнь познавали, оба мы молоды, все у нас еще впереди, и мне хочется, чтобы ты знал в жизни не одну свою хату, не один этот маленький окопчик. Красота нашей жизни, Семен, не в этом. Послушай, как я смотрю на нашу теперешнюю жизнь. В ней, как на реке, есть и быстрина и затишье. И мы с тобой должны плыть по быстрине, а ты свернул в затишек, хочешь пристроиться там поудобнее и зажить тихой и спокойной жизнью. А я хотел бы, чтобы ты был на быстрине. Ты понимаешь мою мысль?
Семен склонил голову и счищал ногтем золу с папиросы.
— Сережа, и что ты к нему пристаешь? — вмешалась в разговор Анфиса. — На быстрину да на быстрину, а может Семену уже надоело жить на этой твоей быстрине? Он заслужил на войне и эту хату, и спокойную жизнь.
— Знаешь что, сестренка, — строго сказал Сергей, — ты послушай нас и помолчи.
— А я не буду молчать, — смело возразила Анфиса. — Ты хочешь, чтобы все жили так, как ты, — на колесах. А мы хотим жить по-своему.
— Анфиса, не мешай нам, — грустно проговорил Семе, и Анфиса умолкла, сердито покосившись на брата.
— Мы с тобой не на войне, — продолжал Сергей, — но и здесь, так же как и на фронте, есть передовые, ударные части и есть тылы, есть и обозы. И вспомни:
Семен молчал, еще ниже склонивши голову.
— Если бы ты меня понял, ты бы охотно послушал моего совета. Ну, хорошо, скажем так: ты построишь себе эту хатенку, прирастешь к ней пуповиной, обживешься, разбогатеешь. В этом как будто нет ничего плохого. Ну, а дальше что? Вот сестренка говорит, что ты завоевал право на такую спокойную жизнь. Нет, Семен, у тебя права на большее! Ты же бывший фронтовик, член партии, а главное — молод! Тебе ли прятаться в этом житейском окопчике?
— Я об этом тоже думал, — проговорил Семен, не подымая головы.
— Ну и что же!
— Думал, думал и пришел к тому, что лучшей жизни мне и желать не надо. Ну, посуди сам! — Семен поднялся и посмотрел на Сергея своими чистыми голубыми глазами. — Я люблю труд физический — ты это хорошо знаешь, а тут кругом земля, столько работы, старайся — и жизнь будет красивая! Мы с Анфисой все обдумали. Вот ты говоришь, что я прячусь в затишек, что я испугался быстрины, что я не рвусь в бой, а отсиживаюсь в обозе? А мне кажется, что и быстрина, и самый жаркий бой здесь, у нас. Я работаю в тракторной бригаде, пашу землю, сею хлеб. Разве это затишек?
— Знаю, знаю. Но пойми, Семен, ты способен делать больше, чем пахать и сеять. — Сергей тоже встал. — Вот что я тебе скажу, как другу. Берись за настоящее дело. Я решил назначить тебя начальником строительства районной электростанции. Приехал инженер, а ты будешь у него организатором труда. Вот это работа! Что ты на это скажешь?
— Не пойду, — не задумываясь, ответил Семен.
— Нечего ему там делать, — отозвалась Анфиса.
— Не пойдешь? А если будет решение райкома о тебе, как о члене партии? Что ты тогда скажешь?
— А скажу то, что такого решения не будет. Я все объясню Кондратьеву, скажу, что хочу работать в тракторной бригаде, к этому у меня есть желание, и он меня поймет. — Семен умоляюще посмотрел на Сергея. — Сережа, не трогай меня. Я соскучился по земле. Сам же говорил: «Поедем на Кубань». Ну, какой же из меня будет организатор строительства?
— Зачем ты нашу жизнь ломаешь? — уже сквозь слезы заговорила Анфиса. — Сам день и ночь мотаешься по району, домой месяцами не заглядываешь, хочешь, чтобы и Семен так жил? Свою хату хотели построить, чтобы жить по-людски, а ты?
— Опекунша, уже со слезами? — сказал Сергей. — И чего вы так об этой хате беспокоитесь? Вот выстроим электростанцию, а рядом с ней поставим домик, и будет у вас и свой садик, и огород, и корова. Живите и радуйтесь. — Увидев злое, заплаканное лицо Анфисы, Сергей обратился к Семену: — Ты подумай, но я советую согласиться. Тебя я знаю очень хорошо и прямо скажу Кондратьеву, что лучшего человека для стройки подобрать нельзя. Ну, мне пора. — Он пожал руки Семену и Анфисе. — Эх ты, злая хозяйка! Не печалься, я же вам добра желаю!