Семён Семёныч и Гулька
Шрифт:
– Почему я? Ты!
– А кто обещал сегодня утром, что это последний раз? И обещал мне конструктор лего?
– Я обещал?!
– Ты сказал, что купишь мне всё, что захочу, кроме велосипеда. Обещания надо выполнять. Сам говорил. Вот когда купишь, тогда и поведу Гульку в сад.
– Ну, Сёмка. Нельзя же так. Ведь мы с мамой работаем.
– А я учусь. Возьмёте меня с вами в поход, тогда буду водить Гульку в сад. А то обещаете, обещаете и не выполняете. Сколько можно обманывать родного сына?!
– Подожди, а как же Гулька? Она же без тебя не может!
– Не век же ей со мной жить. Вот вырасту, женюсь и уйду из дома. Пора привыкать. И она тоже собирается
Папа ничего не ответил, долго смотрел на Сёмку, потом вышел из комнаты. Семён Семёныч поглядел на часы и пошёл спать.
На следующее утро Семён Семёныча разбудила мама и радостно сообщила, что Гульку в сад отведёт она: сегодня у неё отгул. Семён Семёныч обрадовался, но тут же вспомнил, что Гулька может рассказать маме, как её тошнило. Мама испугается, и что за этим последует – неизвестно. Нужно самому разбудить Гульку и предупредить, что маме нельзя рассказывать про их вчерашний пир. А то им никогда больше не придётся есть цыплёнка табака. Сёмка немного опасался за Гулькино здоровье, но она проснулась весёлая. Он повёл сестру умываться и в ванной объяснил, о чём и почему нельзя говорить маме. Гулька всё поняла, часто закивала головой и зажала себе ладошками рот. Но когда на завтрак мама выдала им ненавистный творог, Гулька отодвинула тарелку от себя и заявила, что есть его не станет. На мамины уговоры ответила, что она уже большая и будет теперь есть только цыплёнка табака. Мама замерла, медленно повернула голову и поглядела на Семён Семёныча:
– Ну-ка, рассказывай. Что за цыплёнок табака? И не вздумай врать!
Семён Семёныч заметался мыслью, но от неожиданности в голову ничего не приходило. И он перешёл в наступление.
– Сколько можно есть эти протёртые супчики, кашки и творожки?! – закричал он. – И фрикадельки с кабачками! Все нормальные люди едят цыплёнков табака. И мы с Гулькой хотим. Раз вы нас одних оставляете, то мы сами будем заботиться о своём пропитании. И вчера позаботились! И потом будем заботиться!
– И тошнить мы больше не будем! – крикнула Гулька, как всегда выступившая на стороне брата.
Мама уронила ложку.
Через три минуты Семён Семёныч вылетел за дверь квартиры, сопровождаемый маминым возмущённым криком и Гулькиным рёвом. Злой как пёс, он выскочил из подъезда во двор. Недавно прошёл сильный дождь, кругом блестели лужи, а он был в кроссовках, и это не улучшало настроения. Но впереди Семён Семёныч вдруг увидел Вовкину спину. «Попался, гад!» – обрадовался он, надеясь незаметно подобраться к врагу. Но дверь подъезда предательски хлопнула, Вовка оглянулся и увидел Семён Семёныча.
– А где сестра? На горшке забыл?! – крикнул он и бросился бежать напрямую, плюхая резиновыми сапогами по лужам. Семён Семёныч кинулся за ним, обегая лужи, чтобы не промочить кроссовки. «Не догоню, – подумал он. – Надо что-то придумать». На бегу он скинул с плеч рюкзак и метнул его вдогонку Вовке. Рюкзак пролетел мимо, но Вовка шарахнулся от него, поскользнулся, шлёпнулся в лужу, проехался по ней и замер. Семён Семёныч мгновенно добежал до него, схватил рюкзак и встал над поверженным врагом, счастливый от неожиданной удачи.
– А ты сам на горшок перед выходом сходил? – спросил он ласково. – Да? А почему тогда штаны такие мокрые? Меня испугался? Иди скорей домой, простудишься. А я скажу твоему классу, что ты описался по дороге и побежал домой менять штаны. И поэтому опоздаешь, а может быть, и совсем не придёшь. Ну-ну, не реви, воды и так хватает.
– Убью, гад! – всхлипнул Вовка. – Матери скажу. Тебя из школы выгонят.
– Давай, давай, – крикнул Семён Семёныч и в прекрасном настроении побежал в школу.
Домой он возвращался с большой опаской, не зная, дома ли мама и в каком она настроении. Осторожно повернул ключ, надеясь незаметно просочиться в свою комнату и сразу сесть за уроки: вид трудолюбивого сына за рабочим столом всегда успокаивал маму. Войти и раздеться удалось почти бесшумно. В столовой раздавались голоса… Ага, папа тоже дома. Спорят о чём-то. Говорит папа. Семён Семёныч прислушался:
– Правы они, Маша. Хочется есть то, что вкусно. Восемьдесят процентов удовольствия человек получает от еды.
– По-твоему, я готовлю невкусно?!
– По-разному. Но даже вкусная еда, если она всё время одна и та же, приедается. Ты бы видела, какие они были довольные с этим цыплёнком табака. А мне как понравилось!
– Вот-вот! То-то Гульку тошнило!
– Ну и что? Детей, бывает, тошнит. И вообще, не будут же они всегда сидеть на твоей супердиете. Им в жизни придётся есть всякую пищу, и организм должен к ней привыкнуть. Сама в походах тушёнку из банок ещё как уплетаешь, и всякие концентраты неизвестно какого происхождения. Ягоды, грибы. И ничего. А когда Сёмка с Гулькой подрастут, им тоже придётся есть отнюдь не диетическую пищу. Ты обратила внимание, что Сёмка не по возрасту взрослый и ответственный? И постоянно озабоченный. Он даже улыбается и смеётся реже других детей. А почему? Да потому что мы на него переложили все заботы о Гульке. Одно дело – просить помочь, а другое – повесить на него все заботы о сестре. А отдых у бабушки?.. Мы с тобой в походе развлекаемся, а он работает и няней, и сиделкой. Привыкли, что он ответственный мальчишка и сделает всё как надо. И при этом мы обращаемся с ним как с ребёнком чуть старше Гульки. Вот так. И получается, что в зависимости от того, как нам удобно, он то маленький ребёнок Сёмочка, то взрослый Семён Семёныч. Не знаю, может, для него в будущем это к лучшему. Крестьянских детей рано к серьёзной помощи старшим приучали. Вспомни Некрасова: «А кой тебе годик? Шестой миновал». Впрочем, может, и нет. Время сейчас другое.
Мама молчала.
– Он очень хочет пойти с нами в поход. По-моему, мы уже вполне можем взять его с собой.
Сенька не выдержал, влетел в комнату с криком:
– Да, я уже взрослый! И меня можно брать в походы! Папа и мама вздрогнули.
– Ты откуда взялся? – удивился папа. – Подслушивать нехорошо. А насчёт похода подумаем.
– Я видела, какой ты взрослый! – отчеканила мама. – Кто тебе разрешил покупать жареную курицу и давать её маленькому ребёнку? Ты что, не мог проследить, чтобы Гулька не объелась, взрослый человек?! А с кем её оставить, если мы уедем все трое? Бабушке одной с ней тяжело. И без тебя Гулька будет очень скучать. Нет! Никакого похода! А сейчас собирайся и иди за ней в сад.
Семён Семёныч был возмущён до глубины души. Что он, Гулька, что ли, чтобы с ним так разговаривать? Его мнением даже не интересуются! Он им нужен, только чтобы освободить их от заботы о Гульке! Ну уж нет!
– Во-первых, ещё рано, а во-вторых, сама иди. У тебя сегодня свободный день, а я категорически не могу: у меня много уроков! – крикнул Семён Семёныч и ушёл в свою комнату.
Последнее, что он услышал, – это слова папы: «Вообще-то в том, что Гулька объелась, моя вина. Сёмка предупреждал, чтобы я не давал ей больше ни кусочка, но она просила, и я не удержался».