Семеро с планеты Коламба (сборник)
Шрифт:
— Вы новый язык придумали? — обрадовался Славик. — Чтобы никто больше вас не понимал?
— Зачем? Мы разговариваем с ним на том же языке, что и остальные — никто не заподозрит, что мы секретничаем. Дело в том, что мы с ним понимаем все, что говорим, чуть по-другому. За каждым словом у нас наше и только наше общее прошлое… Нет, я плохо объясняю. Вот скажи, есть у тебя друг, с которым вы вместе что-нибудь пережили?
— Есть, — без промедления ответил Славик, — Димка. Мы с ним однажды едва пожар в моем доме не устроили. Мы свинец плавили для биты, а там рядом с плитой тряпка на тумбе лежала. Она загорелась, и огонь уже до шкафчика достал, мы только тогда ее начали тушить. Попало нам потом…
— И какое теперь для вас общее понятное слово?
— «Пожар», — сказал Славик. — И «свинец». Мы лишь услышим эти слова, сразу же переглянемся.
— Ну вот, — удовлетворенно произнес Кубик, — а у нас с другом таких слов, как «пожар» и «свинец», — десятки. Потому что мы и учились вместе, и в армии служили, и много чего еще вместе пережили… Понял теперь, что это за язык?
— Понял.
— А ты хотел меня омолодить. Твой мол-стар «вымыл» бы из большинства моих слов содержимое. Они бы опустели, осталась бы от слов одна оболочка — как стручок без гороха, как скорлупа без ореха, как улитка без моллюска. Стали бы мои слова не слова, а фактики. И мы бы с другом разговаривали, как незнакомые люди… Не дай бог! Что ты, что ты, Славик! На кой ляд мне моя молодость! Ведь жизни не повторишь, а я в своей успел повидать несколько вещей, от которых мне не проговорил Кубик, глядя в глаза Славику, — что если мы встретимся с тобой здесь и в следующем году, то некоторые слова уже будут звучать для нас иначе? Как ты думаешь — какие?
Славик думал совсем немного.
— Закат, — сказал он, — пришельцы и коза.
— Молоток! — рявкнул художник. — Награждаю тебя золотой медалью! — И хотел уже мазнуть желтой краской Славикин нос, но палец его остановился на полдороге. — Послушай, как ты можешь ходить в такой жуткой майке? — спросил он возмущенно.
— А что? — Славик покосился на свою желтую майку, на которой был изображен остров с зеленой пальмой.
— Здесь же явно не хватает третьего цвета! Куда смотрели на фабрике! — И Кубик, не спрашивая, поднес к майке палец, вымазанный красной краской, и нарисовал за пальмой заходящее солнце…
Все бы хорошо, да бабушка углядела свежее красное солнце на новой майке и напустилась на внука, а больше — на Кубика.
— С бородой, — честила она художника, — а все как мальчишка! Чему учит малого — непонятно! Разве можно к вещам так относиться!..
Полина Андреевна говорила и говорила. Славик пытался ее перебить, но без толку.
— Много ты понимаешь! — крикнул он неожиданно грубо. — Мне это солнце нравится!
Бабушка осеклась.
— Это ты мне такое сказал? Мне, бабушке твоей?
Славик увидел, что она готова заплакать. Он дернулся, словно бабушка его держала за руку, скрылся в доме, там схватил книжку «Семь подземных королей» и брякнулся на кровать. Загородился книжкой от всего мира. Читал, шевеля губами, как первоклашка, потому что строчки в голову не шли. Не проникали. Но постепенно смысл их стал доходить до него… И как раз в это время в комнате появилась бабушка.
— Ты совесть-то книгой не забивай! Дай совести слово сказать. Она ведь есть у тебя, я знаю, а «короли» твои на волю ее не выпустят…
Славик продолжал закрываться книгой.
— Не хочешь бабушку послушать? Ну, читай, читай… Читай, да знай: чуть совесть в ком заговорила — он поскорей телевизор включает или за книгу хватается. А совести ведь, как всему, тоже нужно время дать…
Бабушка вышла, и только тогда внук отложил книгу. Строчки ее снова были как на другом языке, он не понимал ни слова.
ПОДАРОК НА ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Это случилось на следующий день. Славик вышел утром на крыльцо и увидел за забором Нинку. Та в глубокой задумчивости ходила по двору туда-сюда с пальцем во рту.
— Ты потеряла что? — поинтересовался Славик.
— Разуй глаза-то, — ответила Нинка, — я, вишь, думаю!
— О чем?
— У бабушки день рождения — вот я и ломаю голову, что ей подарить. Деньги я копила, копила, да вдруг и потратила целых два рубля и двадцать четыре копейки! Чесалку купила, как у Наташки, и еще кое-что. Ну и дуреха! — Нинка дернула себя за желтую прядь волос. — Не умею думать наперед, хоть меня убей. Через неделю бабкин день рождения, а она себе чесалку покупает! — И еще раз дернула себя за желтую прядь.
Славик тоже задумался. Ему захотелось соседке помочь, и он перешел в ее двор.
— Бабушка спит, а я хоть пропади. Кручу, верчу мозгами, а ничего в голову не идет. Нечего дарить! — Нинка повела глазами по сторонам. Огляделся и Славик.
И вправду, вокруг не было ни одной вещи, которую можно было бы подарить Евдокимовне. Двор, сарай, Кубикова коза, грабли и лопата, прислоненные к сараю, колода, козлы для пилки дров, забор, чурбак, на которой Нинка вставала, чтобы заглянуть через забор, дорожка к сараю с кудрявой травой по бокам, куры, как всегда, занятые делом…
— Я и дом весь перерыла, — продолжала плакаться Нинка, — и там ничего. Букварь мой бабушке не подаришь, чесалка моя — честное слово, отдала бы! — ей не нужна…
— А сколько бабушке исполняется?
— Не знаю, — честно призналась Нинка, — много. Старая она уже, пора, говорит, к богу в рай-.
Они шли по двору, одинаково наклонив головы.
— Она проснется, — представляла Нинка, — а я хоть прячься…
— Может, пойдем цветов нарвем? — предложил Славик.
— Где? Луг-то когда еще скошен! Да и в августе одни петровы батоги цветут да тысячелистник. Разве это цветы? Одни вянут тут же, другие не пахнут.
— А в палисаднике?
— Придумал тоже! Бабка скажет: хорош подарок! Ты бы с меня кофту сняла, да мне же и подарила! Вот если бы твоя бабка цветы сажала, было бы другое дело.
— Моя не сажает… А что если… — начал Славик и остановился.
— Что? — остановилась и Нинка.
— А что если, — идея в Славике рвалась наружу — хоть кричи, он еле себя сдержал, — что если подарить ей еще пять, а то и десять лет жизни?
— Это как? — Нинка вытаращила на Славика сразу поголубевшие глаза. — Лекарство такое в городе есть?